Хедер и не заметила, как Дагур подошёл к ней почти вплотную. Сжал пальцами её предплечья, смотря на неё не со страстью, а… Тихо. Как-то по-особенному, как только он умел смотреть. В такие моменты казалось, что они стояли на старой, заброшенной миром башне и смотрели в даль, на морской простор или широкие поля огромных островов, ощущая кожей время, что прожил архипелаг. Хедер чувствовала этот дух свободы, это дыхание мира без людей, которое связывало их. Потому что Дагур в эти моменты просто держал её за руки, не говоря ни слова. Тихо смотря на то, как она сдерживает крик или слёзы. Эти моменты и раньше были, вот только Хедер тогда всё время думала о том, как бы не сорвалась вся шпионская операция. Думала о том, что Дагур, возможно, в мыслях убил её раз сто. Эти моменты братско-сестринской поддержки на кораблях охотников… Только теперь они стали важны.
— Я люблю тебя, — тихо повторил Дагур.
Хедер не осмелилась поднять глаза. Просто кивнула, зажмурившись и сдерживая себя, чтобы не поддаться вперёд и не оттолкнуть его. Просто слушая, просто понимая.
— Люблю сильнее, чем ты думаешь, — продолжил берсерк. Слова давались ему нелегко, но ради Хедер он готов был и всю душу перевести в знаки. — Я тебя хочу, сестрица. Всегда. Для меня каждый твой жест — пламя. Но порой, смотря на тебя, мне кажется, что я теряюсь во времени. Банально, может быть… Но мне не важно, что будет со всем грёбаным миром. Пошли к чёрту боги, люди, родители. Я давно их всех послал. Главное — будь со мной, Хедер. Я ревную дико ко всем, кто смотрит на тебя. И после того, как мы…
Он запнулся, выдохнув. Хедер щекой ощутила его дыхание и вздрогнула. Нет, больше ничего не нужно. Она выживет, только если он будет дышать рядом. Только если его руки всегда будут готовы поддержать в трудную минуту. Только если он будет целовать её до крови и делать с ней всё, что захочет, потому что всё, что он делал — было правильно.
— После этого меня никто другой не коснётся, — прошептала девушка, наконец подняв голову и посмотрев в глаза брату.
Время вокруг раскололось надвое. Дагур понимал, что все эти слова ничего не значат. Он не любил слова. Хедер тоже. Но сейчас им нужно было сказать это. Просто для того, чтобы больше не сомневаться. Для того, чтобы поверить друг другу до конца. Они давно уже всё поняли, ещё тогда, когда Дагур отпустил её вместо того, чтобы убить. Они давно слышали сердца друг друга, пускай и боялись чувств. И теперь, когда между ними рухнула пропасть, Дагур готов был на весь мир закричать о том, что он счастлив. Потому что Хедер дышала и жила только ради него. Он догадался об этом.
— Хедер!
Девушка резко отпрянула от Дагура, смотря в сторону. Берсерк готов был закипеть от злости и сварить свою кровь на медленном огне… Вместе с ходячей булочкой, что поднималась по трапам вверх.
Увидев Дагура, Рыбьеног тут же нахмурился. Однако берсерк, медленно, будто делал одолжение, всё-таки удалился, смотря на Ингермана презрительным взглядом. Хедер хотелось окликнуть брата, спросить, зачем он оставляет её с Рыбьеногом, но… Но Дагур уже ушёл. Да и она никогда бы не спросила об этом вслух, потому что все сразу бы поняли, что происходит между сестрой и братом.
— Привет… Хедер, может… Прогуляемся?
— А? — девушка непонимающе посмотрела на Рыбьенога, но потом, опомнившись, улыбнулась и кивнула. — Да, конечно.
Шагая по тропам мимо хижин, Хедер думала о чём-то своём. Между тем Ингерман так и не знал, с чего начать разговор да и не хотел, видимо, начинать. Что-то ему мешало сказать то, что он собирался, и Хедер была рада этому. Ей хотелось побыть немного в тишине. Посмотреть на то, как кроны деревьев качаются на ветру, и подумать. Подумать о том, как быстро исчезла пустота из сердца. Сразу после того, как Дагур подошёл к ней… Близко… И просто сказал то, что думал. Просто сказал то, что нужно было услышать. Превратил в звуки кровь сердца, что капала через одежду на землю. Кровь, которая питала пламя их адской страсти, жестокой боли и тихой, почти вселенской любви, которая порой прорывалась через завесу чёрной копоти горящих костров безумия. Порой… Например, несколько минут назад, до того как их тишину нарушил Рыбьеног.
— Хедер, — наконец произнёс Ингерман, остановившись. — Я хотел сказать тебе кое-что… В последние дни всё как-то стало особенно опасным, и неизвестно, что будет с нами через неделю. Поэтому я… В общем… Я пригласил тебя, чтобы сказать, что…
И тут Хедер поняла, что пытался сказать ей Рыбьеног. Поняла и побелела от страха, замерев на месте. Ей никогда не было так поистине страшно, как сейчас. Ведь то, как краснел юноша и как пытался выдавить из себя нужные слова, могло значить лишь одно… Но если Ингерман признается ей в чувствах, то тогда девушке придётся сказать правду. И какую? Нет, никогда. Во всяком случае не сейчас. Слишком рано, чтобы все об этом узнали. Слишком рано, чтобы говорить об этом.
— Ты очень нужна мне, Хедер, — наконец произнёс Рыбьеног. — И я люблю тебя.
— Нет, стой, не надо, — прошептала девушка, выставляя вперёд ладонь и отходя на несколько шагов назад, заикаясь от ужаса.
— Но почему? — недоумевая, спросил Ингерман, удивлённым взглядом смотря на реакцию девушки.
Сложно было описать бурю эмоций, которая бурлила внутри Хедер. Ей хотелось убежать и хотелось остаться, чтобы громко сказать о том, что она ненавидит, когда от неё ждут взаимности. Ей хотелось спрятаться куда-нибудь и хотелось выйти из тени, бросив вызов самолюбию Рыбьенога и прямо сказать ему: «Я тебя не люблю». Но как сложно было определиться… Девушка просто не знала, что делать. Ей казалось, что боги резко окружили её, поставив вокруг горящие столбы. И теперь нужно было пройти между двумя столбами так, чтобы не обжечься.
— Не заставляй меня отвечать, — выдавила из себя Хедер, выпрямившись и обняв себя ладонями. — Пожалуйста, если ты хоть немного меня уважаешь. Мне приятна твоя симпатия, и… Ты очень хороший викинг, Рыбьеног. Ты добрый, честный, открытый и умный. Мне всегда была приятна твоя поддержка и твоя доброта. Но…
— Но ты любишь другого, — упавшим голосом закончил Рыбьеног, опустив взгляд.
Сердце оборвалось. И поднялось обратно, с гневом смотря на Ингермана, который сейчас поступил так, как никогда бы не поступил Дагур. Эта интонация, этот взгляд, эти строки… Казалось бы, прозвучали они обычно. Просто и тихо, ни о чём не говоря. Но Рыбьеног обвинил её в том, что она любит другого. О, юноша ещё не знал, кто скрывался под этим другим. И всё же Хедер вдруг стало как-то холодно рядом с Ингерманом. Она считала, что он не способен так вот мучить людей. Говоря о чувствах, ожидая взаимности, и, не получив её, укорять в этом. Этот жест… Как это всё неправильно.
— Нельзя же так, — прошептала девушка, отвернувшись, и, вздохнув, добавила. — Да. Люблю. Но запомни, это было… Это было очень жестоко с твоей стороны.
С этими словами она направилась прямо к хижине Астрид, не оборачиваясь и не отвечая на запоздавший оклик Ингермана. Ей хотелось рассказать обо всём Хофферсон, но она боялась… Боялась, что та убьёт её прямо там косым ударом топора. И всё же девушка понимала, что больше не сможет держать всё в себе. И Рыбьеног, который признался ей в чувствах, стал последней каплей в переполненной чаше себя.
Нужно сказать. Хоть кому-то. Сказать.
========== Глава тринадцатая ==========
Роза Ветров рассекала воздух своими крыльями. Бледная Хедер облетала остров вокруг, желая найти Хофферсон. Где-то там, рядом с вулканом, тренировались остальные наездники, но Астрид среди них не было, потому что та отправилась патрулировать остров. Зачем? Тор знает. Но у Хофферсон явно было, о чём подумать в одиночестве…
Топор за спиной стал каким-то тяжёлым, холодным. Тогда, забежав в хижину Хофферсон после разговора с Рыбьеногом, Хедер еле подняла родное оружие, кое-как решившись. Ведь она знала, что после своего рассказа протянет этот топор Астрид, чтобы та убила её… Если, конечно, Хофферсон захочет выслушать и не прикончит её до последней фразы.