– Да потому, что я – человек.
– Значит всё же рассказал, – подчеркнул свою догадку Эдерик. Несколько минут он просто смотрел на пленницу лианда, потом произнёс: – Человек, но лишь наполовину. Помни и об этом. На сегодня всё, остальное узнаешь от рабыни.
Надзиратель покинул гостиную, оставив Киринии почву для раздумий. Но сколько бы девушка не пыталась осмыслить происходящее, клубок тайн не желал распутываться.
В вечер перед полнолунием Кира стояла перед большим зеркалом, рабыня заканчивала последние штрихи в наряде. Кто бы мог подумать, что у мегиллов траурный цвет фиолетовый, платье было обычного кроя, в пол и без излишеств, лишь полупрозрачная вуаль скрывала волосы и часть лица, что являлось весьма кстати. Меньше внимания.
«Может, сочтут за обычную наложницу?»
Хотя Кире с трудом верилось, что тех вообще допускали до церемонии. Ночью Хандер так и не рассказал, как будет проходить погребение, мотивировал, мол, незачем знать, лишние волнения. Да чтоб его тварь из бездны кусанула! Как будто без этого Кириния волнений не испытывала!
– Всё готово, тия, – заключила раба. Тия у мегиллов означало обращение к госпоже. – Но хозяин настоял, чтобы вы не выпускали из рук это.
В руках женщины покоился невзрачный плетёный из тёмной кожи браслет, в середине пробегала дорожка какой–то зелёной травы.
– Это просто оберег, на случай, когда хозяина не окажется рядом, он почувствует, если тия будет угрожать опасность.
Кириния сомневалась, мегилл ни о чём таком не предупреждал. Но ведь это его рабыня и из–за клятвенной руны хозяина на плече она не может учинить вред, даже косвенно. Посему девушка позволила надеть на запястье оберег.
Когда солнечный диск начал опускаться за горы, в покои пожаловал Хандер, Киру он нашёл у окна. Его пленница наблюдала за приготовлениями: как на центральной площади сооружали платформу из брёвен, рядом и вокруг зажигали множество факелов в чашах, чьи языки пламени ускользали в темнеющие небеса; как мегилл Виар по–совместительству маг, что–то напутствовал и размахивал рукавами траурного балахона перед уже собирающимся народом; как зачинали песни барабанщики. Тело Киринии била крупная дрожь, от всех этих зрелищ её сердце мало–помалу захватывал непонятный страх, она даже вскрикнула от испуга, стоило лианду коснуться её плеча.
– Тише, это всего лишь я, – но девушка будто и не слышала слов успокоения, зажмурилась и пыталась отпихнуть от себя Хандера, тогда он ухватил мелькающее перед взором тонкое запястье с браслетом и влил каплю энергии в оберег, Кира враз затихла. – Тише. Всё хорошо, – мегилл приподнял девичий подбородок, заглянул в растерянное лицо. – Это всё звук барабанов, он истончает грань мироздания, можно сказать приоткрывает врата в бездну, чтобы умершая душа смогла покинуть тело воина и присоединится к остальным усопшим. Не думал, что это на тебя так сильно подействует, значит, с оберегом я не прогадал.
– Прости… – Кириния ещё дрожала, но страх отступил. – «Великие Небеса! Что же ждёт меня дальше?»
– Ничего, теперь на тебе моя защита. Идём.
Солнце озаряло замок последними лучами, Хандер с Кирой вышли наружу и медленно пошли по каменной аллее меж других мегиллов, направляясь к церемониальному постаменту. Впереди воины несли тело Тиана, рядом шагали его братья и к удивлению девушки – их жены с детьми. Кириния, как учил Эдерик, шла не поднимая головы, старалась не отставать от лианда, чувствовала она себя крайне неуютно, но никто особого внимания пока не обращал. Процессия достигла возвышения и расступилась, вставая кругом, тело переложили на деревянное кострище, братья Тиана подняли горящие факелы к небу, и маг Виар заговорил:
– Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память отважного воина, сына и брата, а также мужа и отца двоих детей… – с каждым словом мага всё громче били барабаны, но присутствующие слышали речь отчётливо. – Тиан погиб от лап акранов, он встретил достойную смерть и обрёл свободу от бремени этого мира. Так проводим же душу нашего брата в последний путь!
Виар возвел руки к небесам, и последний луч солнца оборвался на лице Тиана, одновременно кровные братья подожгли подножие платформы, и ярое пламя охватило усопшего. Никто не плакал, не рыдал навзрыд, даже маленькие дети стояли с твердым взглядом и прямой спиной, они не держались за юбки матерей, все чтили память о стойком воине гробовым молчаньем. И Кириния видела, как из погребального костра освещаемая лунным светом ввысь унеслась душа, призрачный облик Тиана.