Обдирая связанные конечности, он начинает рыдать и крутиться на кровати.
Я кладу черенок поперёк матраса и залепляю ему рот липкой лентой.
Затем поднимаюсь на ноги и снова беру черенок. Быстро натянув пару резиновых перчаток, смазываю пальцы вазелином и засовываю ему в зад. Он вырывается, но в любом из направлений может лишь едва шевельнуться. Он глубже втискивает пах в кровать, будто пытается с ней слиться. Но я пропихиваю ему под зад и бёдра, чуть пониже копчика, подушку, таким образом удерживая таз слегка под углом.
Не обращая внимания на неистовые судорожные дёрганья и приглушённые крики, я с силой втыкаю черенок в его задний проход и начинаю насиловать.
Шипят, сгорая, крошечные волоски. Потрескивает покрывающаяся ожогами кожа. Я наваливаюсь на черенок, увеличивая давление до тех пор, пока не убеждаюсь, что сжигаю ему прямую кишку, и надеюсь добраться до остального кишечника.
На голове его проступают вены, а руки и ноги натягиваются так сильно, что мне кажется, что он может разорвать свои оковы. Из заклеенного рта раздаётся несмолкаемый протяжный вопль, а шея выгибается почти под прямым углом так, что он практически касается лицом спинки кровати позади него.
Я медленно вытаскиваю черенок метлы из его ануса: смазанную вазелином деревяшку покрывает слой крови, дерьма и сожжённой кожи. Затем запихиваю обратно, вдавливая так глубоко, насколько могу.
Достаю опять и кладу черенок в камин. И в очередной раз расклеиваю ему рот.
Лицо у него мертвенно-бледное, глаза закатились.
Вялым, искусанным языком он облизывает губы. Пытается сосредоточиться, но мой вопрос пока остаётся без ответа. Он что-то мямлит, однако я не разбираю ни слова. Это раздражает меня ещё сильнее.
Я вновь хватаю из камина черенок. Он, как и прежде, пышет жаром, и я засовываю его ему в задницу.
— Где она?
— Нет! — вопит он. — Господи, не надо…
Он стискивает зубы и зажмуривает глаза.
— Аэропорт, — тяжело дыша, он пытается говорить сквозь боль. Кожа его бледна, как мел. Он едва выговаривает слова. — Вытащи его… он уже… у меня в желудке.
Существующий в нашем городе аэропорт небольшой, и рейсов через него не так чтобы много. Впрочем, он достаточно велик, особенно, если вы не знаете, где искать.
— Южное крыло. В… ангаре. Небольшая бытовка, — oн задыхается и говорит с искажённым от боли лицом. Его сотрясают судороги. — Дыра в полу.
— Если ты мне соврал, я прикончу тебя.
Если честно, я удивляюсь тому, что он ещё не сдох.
Я поворачиваюсь и забираю со стола ключи от пикапа.
— Постой! — кажется, когда он видит, что я собираюсь уезжать, это придаёт ему сил. — Куда ты? Вытащи это из меня!!!
Я оставляю его плакать и кричать, и быстро выскакиваю за дверь.
Я мчусь в аэропорт, поглядывая на часы. Шесть часов прошло с тех пор, как я похитила Энди. Хватаю сотовый, чтобы позвонить мужу, но натыкаюсь на автоответчик.
Я звоню в полицию и оставляю быстрое сообщение диспетчеру:
— Я знаю, где находится Ребекка, — и даю описание этого места. — Я сейчас на пути туда!
— Подождите, подождите! — кричит диспетчер, однако я заканчиваю разговор.
Приехав, я нахожу эту бытовку, но — вот чёрт! — она заперта на висячий замок. Я оглядываюсь вокруг в поисках камня или чего-то такого, чем можно сбить замок, но тут, визжа тормозами, подъезжают несколько полицейских машин. Копы, с оружием в руках, врассыпную бросаются ко мне.
— Подождите! — кричу я. — Она внутри.
Они медленно опускают оружие и пожимают плечами.
— Что вы делаете? — спрашивает кто-то из них.
— Ребекка внутри, а дверь заперта!
Один из них смеётся, другой отворачивается, третий же просто злится.
Тот, который смеялся, говорит:
— Откуда ты знаешь, что она внутри? — oн снимает фуражку и чешет облысевшую голову. — Ну же, давай… Кажется, ты обещала мне, что покажешься доктору.
Остальные полицейские собираются в небольшую кучку и смотрят на нас.
— Я… Он мне не понравился. Знаю, что он собирался положить меня в больницу.
— Ну, так что ты сделала, Мэри? — спрашивает лысый. — Обратилась к магическому кристаллу? Или погадала на картах Таро?
— Поверьте мне! Я следила за ним, — я хватаюсь за ручку запертой двери и яростно трясу её. — Ребекка? Ответь!
Тут стремительно подъезжает машина без опознавательных знаков, и из неё выходит детектив Грант. Я не слышу, что ему говорят, но, предполагаю, что вводят в курс дела.
Детектив обращается ко мне:
— Что случилось? Как вы тут оказались?