Еще я постоянно тревожился, вдруг кто-то опубликует похожие результаты раньше нас. Понятно, что основным источником тревоги был конкретный человек — наш бывший коллега, а теперь соперник Эдди Рубин из Беркли. Мы знали, что у него есть доступ к костям и необходимым для исследований ресурсам. Я думал обо всех неимоверных усилиях, затраченных каждым из участников проекта за прошедшие четыре года, и пытался вообразить, каково это: проснуться и увидеть заголовки в утренней газете о “неандертальских генах у современных людей” — сенсацию, построенную на информации в десятки раз беднее нашей, да еще обработанной в спешке, кое-как… Я человек эмоционально устойчивый, но эти мысли не оставляли меня, не давали покоя.
Во время еженедельных телефонных переговоров я уже не мог скрыть своей тревоги. Я уже надоел всем, повторяя, что ни при каких условиях, как бы ни настаивали журналисты, никому, ни о чем, ни единого слова… И то, что ни один член консорциума не проговорился, есть неопровержимое свидетельство общей преданности делу. Кроме того, я требовал от каждого описания проделанной работы. Эта задача была уже потруднее. Некоторые ученые настолько движимы научным любопытством, что, когда решение загадки найдено, они теряют исследовательский азарт и совершенно не желают включаться в кропотливый процесс написания и публикации научных выводов. Это, конечно, неправильная позиция. Ведь не только общественность, которая по большому счету оплачивает научную работу, имеет право узнать о результатах, но и другим ученым необходимы подробности процесса и методик исследования. Иначе нельзя потом усовершенствовать процесс и двинуться дальше. Именно поэтому, когда какого-то ученого продвигают или предлагают новую должность, то смотрят не на количество начатых увлекательных проектов, а на то, сколько проектов ученый закончил и опубликовал. Некоторые члены консорциума очень быстро представили свои тексты, некоторым понадобилось больше времени, и представили они черновые наброски, а некоторые совсем ничего не написали. Я никак не мог придумать, как же заставить своих коллег все-таки сесть и все зафиксировать как следует, и тут мне пришла идея: сыграю-ка на честолюбии.
Ученому, как и любому человеку, хочется, чтобы его успех оценили по достоинству. Они очень чувствительны к тому, сколько раз их работу процитировали в других публикациях и как часто их приглашают читать лекции. Определить количественно, в процентном отношении, личный вклад каждого в наш проект представлялось чрезвычайно трудным. Несколько групп и больше пятидесяти исследователей участвовали в проекте, и их имена появятся в списке авторов будущей статьи; каждый из них проделал сложную работу, требующую порой остроумной изобретательности, так что невозможно сказать, кто заслужил больше, кто меньше. Все беззаветно трудились во имя общего дела, но я считал, что необходимо отметить и личный вклад каждого отдельного участника. Я только не знал, как это сделать, так сказать, технически и одновременно подтолкнуть людей написать отчеты хорошо и побыстрее.
Объемные научные труды — и наш в том числе — обычно публикуют определенным образом: большинство результатов попадает в так называемый сопроводительный материал, приложение, которое не печатают в бумажном издании, а публикуют в электронном виде на сайте журнала. Приложение в результате представляет собой огромный массив информации по узкоспециальным темам, интересным только профессионалам. Обычно авторами подобных приложений значатся те же люди, и перечислены они в том же порядке, что и в печатном издании. Я решил это изменить. Я предложил, чтобы у каждой части приложения был свой автор или авторы. А из них назначим ответственного, к кому будут отсылаться вопросы читателей. При такой системе сразу станет понятно, где чей эксперимент и где чей анализ или модель. К тому же теперь каждый сам отвечает за качество своего раздела, так что вся слава — или все упреки — достанутся каждому лично, по крайней мере отчасти. Чтобы дополнительно повысить качество материала, одному специально назначенному члену консорциума, не вовлеченному в эту конкретную область проекта, надлежало внимательно вычитывать тексты и искать недочеты и шероховатости изложения. Все это очень помогло. Люди действительно представили свои части приложения; оно разрослось до 19 разделов на 174 страницах. Я должен был отредактировать весь этот материал и написать заглавную статью, которая и будет напечатана в бумажной версии журнала. На этом этапе мне очень помог неутомимый Дэвид Рейх. Письма с изменениями и исправлениями основного текста летали туда-сюда по электронной почте, но в конце концов, в начале февраля 2010 года, Эд Грин отправил весь наш труд в Science.