Декабрь, черт возьми, декабрь! Сад цветет, как сумасшедший, зовет её, кричит о необходимости быть рядом с Ярославом. Говорит о том, что она нужна ему. Холодный ветер уже не мог отрезвить, боль в израненных руках – тоже. Как заколдованная, Кира не отрываясь смотрела на сад, вдыхая максимально глубоко, словно хотела, чтобы аромат попал в кровь, пропитал её изнутри. Волосы, поддаваясь порывам ветра, хлестали по лицу. Она закрыла глаза и в этот момент осознала, что абсолютно запуталась не в силах принять неизбежное и отказаться от прошлого. Проблема не в двух мужчинах, не в выборе Оракула, не в этом чертовом проекте. Проблема в ней самой, в той, кто не может разобраться в собственной жизни, чувствах и сделать выбор. Подобно Фемиде, стоя с закрытыми глазами на краю этой импровизированной пропасти, нужно просто взять в руки весы, позволить каждому наполнить чашу и вынести вердикт. Почему это так сложно? Примерно так же, как открыть сейчас глаза, вернуться в реальный мир и посмотреть в лицо человеку, который только что молча вошел в комнату. Кира уже знала, кто это. Но все еще не была готова к встрече…
Глава 10. Чудеса и разбитые чашки
- Кира, - ровный тон, наигранный. Она чувствует это, как если бы замкнула полюс на его голове.
Девушка обернулась и открыла глаза, встретившись с серым холодным взглядом. Михаил морщился, как от зубной боли, глядя на нее, или просто знал, что за запах наполняет комнату? Конечно, своим поведением она доставила ему неприятности, заставила разыскивать себя по всему Лагерю. Он злится, но при Наташе вида не покажет. Лицемерный гад.
- Иду, - лишних слов она говорить не будет, горечь слишком сильно сжала горло. – Спасибо за чай, - Кира улыбнулась и вышла из комнаты. Мужчина сдержанно попрощался с Наташей и безмолвной тенью устремился следом за девушкой.
Домой шли молча. Кира чувствовала себя нашкодившей ученицей, Михаил не считал нужным её разубеждать. Он злился. Сразу на всех: на себя, на идиота-курьера, на Киру, на этот вонючий сад, на ситуацию в целом.
- И что это было? – материя настроена на защиту, он спокоен. Совершенно спокоен. Абсолютно спокоен.
- Когда? – Кира решила ответить вопросом на вопрос – пусть позлится. Злить и так злого Михаила, вероятно, было опрометчиво, но если у неё сегодня официально день опрометчивых решений и безумных мыслей, то и закончить его нужно достойно, на высокой, так сказать, ноте.
- Прекращай концерт. Ты прекрасно знаешь, что ушла из дома не предупредив, бегала по улице под снегом в расстегнутом пальто, хотя тебе нельзя простужаться, встретилась с подругой и Творец знает, что ей наплела, вела себя странно. Все это ты сделала вместо того, чтобы поговорить со мной. Нормально поговорить, – последнюю фразу он произнес особенно выразительно, после чего подошел и вытащил руки, которые сидящая на диване Кира прятала под пледом, наружу. – Не шевелись, я вылечу, - уже более тепло сказал мужчина, аккуратно снимая пластырь с порезов. Кира молча за ним наблюдала, пытаясь каждое прикосновение положить на чашу весов, которая и так предательски перевешивала.
- Не надо, пусть так останется, – девушка мягко освободила свои руки, - как напоминание о моей глупости. Я должна была сразу позвонить тебе, накричать, устроить истерику и спросить о проекте, а не убегать. Понимаю, что ты недоволен. Меня пришлось разыскивать, ты потратил свое время, которое должен был применить для более важных вещей. Не сдерживайся, можешь отругать меня, я заслужила…
На этот раз пришла очередь Михаила удивляться. Он явно ожидал чего угодно, но не приступа самокритики. От себя он тоже много чего ожидал в этот момент, но все прогнозы и четко проработанные стратегии становились лишь пустыми словами, когда дело касалось Киры. Это была единственная закономерность, которую он смог вывести для себя в последние недели. Она не миссия. Она жизнь: постоянно изменяющаяся, бурлящая, внезапная и временами по-настоящему непредсказуемая. Здесь невозможно просчитать все переменные, даже самого себя.
- Иногда, Кира, ты такая дура…
Она не успела даже вскрикнуть от боли в руках и неожиданности, когда её рывком подняли с дивана. Девушка замерла, прижимаясь к нему, чувствуя успокаивающие поглаживание по спине и горячее дыхание.
- …я очень испугался, когда не увидел тебя дома. Бумаги разбросаны. Эта кровь в переулке. Потом шиповник и ты у окна, совершенно безумная. Сейчас я просто рад, что ты дома. Можешь начинать меня за это ненавидеть.