Тень и вправду была, но только отбрасывал ее Алистер Пламень — тот, кто собирался разжечь огонь. Он точно знал, что и зачем сегодня днем прибыло в А́мнибус — и как оно его покинет.
Молодой человек в кресле цирюльника говорил, как заводной, без устали — причем обо всем, о чем только можно было: начиная городскими сплетнями, в правдивость которых не поверил бы даже ребенок с очень бурной фантазией, и заканчивая нынешними политическими делами. И ладно бы, если клиент все это просто говорил — подумаешь, болтун, тоже новость, пусть себе трепет языком, — но этот молодой человек задавал вопросы и хотел дискуссии.
— И что вы скажете о последнем решении гранд-губернатора? Официально разрешить магию Анубиса! — молодой человек хотел было всплеснуть руками, но тут же вспомнил, что его подбородок щекочет острая бритва.
— А ничего плохого, — ответил седой и сухой старик с лицом, похожим на плавленый сырок. Он сидел в углу, в гостевом кресле, рядом со стеклянным газетным столиком, и потягивал кофе. Его взъерошенные усы и забавная, словно постоянно дрожащая бородка, подпрыгивали вместе с фарфоровой чашкой. — Анубис и Анубис, все правильно — напомню вам, что это не злой бог, а то, что его последователи постоянно ходят полу-иссохшими, так это эмоциональная отдача такая. Когда играешь со смертью, гуляешь с ней рука об руку — она много отбирает. К тому же, у нас тут Собор Осириса — а они с Анбуисом… эээ… скажем так, одного поля ягоды.
Молодой человек краем взгляда — большее ему не позволяла все еще идущая процедура бритья — уставился на мужчину, темно-синий костюм которого был оделен черно-серебряными египетскими символами, на шее висело несколько амулетов, а правый глаз украшала черная татуировка. Конечно, в форме ока Гора — такие использовали те, у кого со зрением была совсем беда, магический символ помогать видеть отчетливей.
Гость недовольно нахмурился — это был уже десятый вопрос, на который вместо цирюльника ответил этот странный тип, не собиравшийся уходить. Сам Алексис за все время не обронил ни слова — даже под нос себе не насвистывал, а так ведь делает каждый второй, это общеизвестный факт.
Бредэнс Невпопадс свалился на голову цирюльника не то чтобы как снег среди летнего неба, а скорее как чугунная наковальня — удар принес такие же серьезные последствия, но Алексису они даже нравились. Старичок, сухой и какой-то дерганый, служил в Жандармерии, но теперь уже ушел в отставку на пенсию, и однажды зашел в цирюльню Алексиса побриться по совету коллег. Бредэнс разговорился, пока Оссмий рассекал бритвой белую пену, но быстро понял, что говорить во время работы цирюльник не собирается — все-таки, полицейская смекалочка — это вам не хухры-мухры, и в каждом, даже самом заурядном служителе закона, на самом деле живет гениальный сыщик.
Когда жандарма наконец побрили, он возобновил диалог, и хоть вполне себе мог претендовать на роль предводителя городских сумасшедших, оказался человеком очень душевным — Алексису почему-то всегда казалось, что от Невпопадса пахнет карамелью и лавандой. Может, конечно, потому что любимый кофе жандарма был лавандово-карамельным, но всегда хотелось видеть в этом какую-то мистику. Будто бы в египетских мистериях ее было мало.
Теперь Бредэнс Невпопадс заглядывал в цирюльню периодически просто так, в свободное время болтал с Алексисом о том, о сем, а когда тот работал — отгонял назойливых клиентов, вернее, разговаривал с ними, отвечая на все вопросы. Невпопадс стал такой рыбой-прилипалой для Оссмия, иногда немного надоедливой, но в целом весьма приятной и полезной.
А еще жандарм обычно очень вовремя оказывался рядом с нашатырем.
— Но ведь служители Осириса, — парировал молодой человек в кресле, — тоже занимаются смертью и загробной жизнью. Но они-то выглядят очень свежо, а не как умирающие от жажды мумии…
— У них есть какая-то там мистическая подземная вода, — махнул рукой Бредэнс, поправляя кожаную полицейскую фуражку с крестом-Анкхом. На пальцах жандарма блеснули перстни.
— Да, но…
— Готово! — огласил Алексис, убирая бритву.
— Уже? — удивился гость.
— Я брил вас около часа.
— Как быстро время пролетело, даже не заметил!
— Ага, — хихикнул жандарм и тут же спрятался за чашечкой кофе.
Когда молодой человек ушел, расплатившись, Бредэнс выдохнул.
— Фух, какой, однако, в этот раз болтливый, — Невпопадс залпом осушил кружку с кофе. — У тебя еще этой дивной жижи не найдется?
— Найдется, — ответил цирюльник, руками-бревнами протирая бритву. — И спасибо еще раз.