– Я должна что-то нажимать? – спросила я, предварительно рассыпавшись в надлежащих комплиментах относительно лёгкости и удобства конструкции.
– Нет, очки определят язык автоматически. Читай на здоровье.
– Спасибо, – отозвалась я, углубляясь в ряды стеллажей.
Экзобиология. Расы. Дзирейры, раса Со. Всеядные, но отдающие предпочтение мелкой добыче. Это тебе не Вигвалла, Кармен, сосредоточься!
Как и всякий раз, я отметила воспоминание об этой белой чертовке, потерев своё восстановленное ухо. Очки переводили отменно, и я пообещала себе непременно взять что-то, чтобы почитать в свободное время дома. Но даже качество очков не изменило того факта, что дзирейры были достаточно миролюбивой расой.
Быть может, зря я прицепилась к Со, и меня просто взбесила его самодовольная манера разговора? Если честно, он напоминал мне мою одноклассницу Бриттани, вот только в случае с дзирейром мать-Природа всё же позаботилась о мозгах.
Ладно. Кого там подозревал луррэ? А, литаров, точно.
Помню, как Вэл рассказывал о них. Они были одной из развитых рас, вот только испытывали нестерпимую тягу к ведению всевозможных войн. О ком о ком, а уж о литарах было написано столько трудов, что хватило на стеллаж размером с двух Валентино.
Откинув мысль о том, что, наверное, не стоит использовать тушу моего напарника как величину измерения, я взяла книгу, посвящённую биологическим особенностям литаров. Моему взору предстала мясная варежка, утыканная смертоносными железами, напоминающими семенные коробочки лотоса. Земной электрический угорь убивает разрядом, тогда как литары научились испускать точечные биохимические импульсы, выжиравшие нервную систему жертвы. Валентино рассказывал мне о своих сородичах, покалеченных в ближнем бою: у гиангов два филиала мозга, и один из них расположен под защитой крестца, так что «лоботомированные» продолжали двигаться и даже были способны глотать пищу, однако высшие нервные импульсы покинули их навсегда.
Ужас, не хочу думать об этом. Я ещё раз взглянула на литара на картинке. Подчистую истреблённая раса, никаких эндлингов вроде госпожи Интамы или её фальшивого питомца Ву. Сомнительно, чтобы наш танцор возил такую варежку с собой, в дорожном чемодане.
Иу думал именно о литарах, но разве он сам застал их? Даже Вэл говорил о войне с этой расой с чьих-то слов, а ведь гианги живут очень и очень долго. Для порядка я сверилась со сроками жизни луррэ: впечатляет, но это лишь в полтора раза больше стандартного человеческого века. Литары перешли в разряд детских страшилок, и, видимо, именно поэтому наш клиент вспомнил о них, учуяв странный импульс.
Я снова задумалась, уперев руки в бока и глядя на ряды книг. Со не дурак. Если он владеет оружием, в его же интересах не светить крутым и опасным прибамбасом. К тому же, зачем убивать своих же фанатов? Это ведь абсурд.
Может, он не знает?..
Перед глазами снова встала эта высокомерная, по-совиному плоская рожа, и я с усилием убедила себя не кидаться в крайности. Но всё равно: Со знает, я это чувствую! И крутой телохранитель у него не для красоты.
Я вспомнила Зейцу с его движениями гарцующей лошадки. Может ли это быть любовь? Думаю, Вэла хватит инфаркт на одно из сердец, если я спрошу, так что посмотрю сама, и заодно узнаю новое о гиангах.
На периферии моего сознания мелькнула мысль, а уж не питомец ли Со расправляется со зрителями, но только покачала головой: экзобиологического зверька, БОНГ-а с такой серьёзной генетической модификацией, было бы нереально скрыть ни от таможенников, ни от папарацци.
Гианги. О, краткий справочник, то, что надо!
История. Пожалуй, пролистаю, и заодно узнаю про уши.
Двадцать страниц спустя я поняла, что не пролистала. Это было невероятно! Вся их культура, основанная на насилии, ненависти и страсти, проделала колоссальный путь к дружбе и сотрудничеству. Веря в то, что его народ достоин большего, Рэраван, первый правитель гиангов, родившийся с атрофированными половыми органами, нашёл способ избавить сородичей от постоянных брачных боёв.
Я словно видела его со стороны: изящно сложенного и не больно-то грозного. На снегу перед ним катаются в неистовстве драки два его друга. Самка стоит чуть поодаль, равнодушная, покорная судьбе. Два приятеля, ловкие охотники и пловцы, его собеседники посреди бескрайних заснеженных равнин теперь лютуют и норовят нанести друг другу увечья, несовместимые с жизнью. Они шипят и бьются тяжёлыми хвостами, заставляя толстый слой льда под снегом натужно скрипеть.
Рэраван решается: бросается вперёд, его зубы смыкаются на гриве одного. Хруст. Дело за другим! Тычинки откушены, с белых глаз спадает пелена неистовства. Друзья смущённо тычутся мордами в бока проверяют, нет ли смертельных ран. Озадаченная самка тихо уходит восвояси, растворяясь в зарождающейся метели.
Откушенные тычинки заносит снегом, а в головах, напротив, наступает ясность.
Вот он: способ быть вместе с друзьями, жить мирно и развиваться. Цена велика, но у всего в мире есть какая-то цена.
А значит, единственный способ это…
– Ты вообще планируешь смотреть постеры? – раздался прямо надо мной голос Валентино. От испуга я едва не выронила том, который листала.
– Вэл! Снова подкрадываешься?
– Извини, – гианг сел возле меня, – Я отыскал всё, что ты просила. Заметил кое-что и хотел поделиться. А ты…
– А я… – мои глаза опустились на талмуд о культуре гиангов, и я испуганно задвинула книгу на место, – А я ничего! Очки тестирую!
– И работает?
– Что? – не поняла я, больше беспокоящаяся о том, как напарник отреагирует на мои изыскания: поймана-то с поличным.
– Очки.
– А. А-а-а, да, всё просто идеально!
– Здорово, – Валентино снова опустился на четыре лапы, – Если ты закончила, вернёмся к нашему делу. Жду тебя в кабинете.
– Уже иду! – крайне фальшиво протянула я, следуя за напарником, – Так что, есть что-то особенное в постерах «Солейо»?
– Не хочется тебя расстраивать, но нет. Правда, состав труппы менялся. Со очень требователен к кордебалету, одна-две программы – и новые помощники.
– Друг из него не очень, – задумчиво пробормотала я, заходя в нашу вотчину.
– Разве речь идёт о дружбе? Это бизнес.
– Это искусство, в нём важна поддержка, – возразила я, – Хотя, конечно, если ты любишь только себя, возможно, проще простого вовсе ни к чему не привязываться… А когда появился Зейцу?
– Уже после тех случаев.
– А… Погоди, почему ты так об этом сказал? Думаешь, я подозреваю его?
Валентино склонил голову набок каким-то совершенно нехарактерным для него жестом, чуть откинув её назад.
– Я смотрела ту книгу о вашей культуре в попытке понять, почему Зейцу так привязался к Со. И вообще, твой товарищ детства ведёт себя как-то… не-по-гиангски.
– Ты судишь по всей расе, исходя из поведения одного меня?
От неожиданности я отшатнулась от стола, усеянного изображениями плакатов с лучащимся от удовольствия Со.
– Впрочем… – было заметно, что Вэл уловил резкость в собственных словах, – Что ещё тебе оставалось? Я так и не рассказал о гиангах на наших лекциях по экзобиологии.
– Кстати, мне до сих пор непонятно, почему.
– Не хотел быть предвзятым, наверное. Но ты уже прочла, что хотела, да?
– Сейчас это неважно, – всё же решила обидеться я, склоняясь над постерами, – Что ещё ты заметил?
– Не уверен, что это важно, но Со отдаёт предпочтение определённому крою одежды.
Я присмотрелась и поняла, что напарник прав. Открытые плечи, закрытая грудь и половина шеи. «Трапеция» декорировалась по-разному, но всё это было вариацией на тему.
– Может, это национальная фишка дзирейров?
– Я уточнил этот вопрос. Дзирейры носят подобия пончо в холодный сезон, но эта одежда укрывает их полностью. Впрочем, разве его одежда не кажется красивой?