Правда, я сомневаюсь, чтобы Рэравана хватали поперёк туловища по итогам проделанной работы.
– Вэл? – тихонько идентифицировала схватившие меня лапищи я, даже не зажмурившись от грохота двери: кто-то выбил её по ту сторону.
– Мы получили сообщение, – это был Квату собственной персоной, но я не сразу узнала его из-за атмосферного фильтра, превратившего нашего босса в подобие кабарги.
Валентино молодец, подумалось мне, он передал все данные Квату, пока я строила план. Но куда, скажите на милость, меня тащат? Разве нельзя поприсутствовать на задержании Со? Что задумал мой недопёс? Или слишком горд, чтобы обрабатывать раны при всех? Может, это какой-то неизвестный мне кодекс гиангов, или…
Или он собирался, хорошенько размахнувшись, бросить меня в озеро неподалёку от здания театра.
Бред, скажете вы. Да вот только именно это Валентино и сделал.
– Кха! – осознав, что произошло, я мигом вынырнула на поверхность, но когтистая лапа снова утопила мою голову. Вытащила, дала сделать вдох – и снова погрузила. Я извернулась, принимаясь колотить руками и ногами по гиангу, но мой напарник, возомнивший себя какой-то садистской версией Иоанна Крестителя, продолжал планомерно застирывать меня в местном водоёме, пока к нам не подскочил изрядно встревоженный Квату:
– А ну живо отпустил её! С ума сошёл?!
– Всё хорошо, хорошо, – я уже поняла, что Валентино старался избавить меня от феромона: рядом с моими плечами плавали масляные капельки. Правда, грубость это не объясняло. Даже шея заныла.
– Вэл, я знаю, ты расстроен, но мне было страшно и больно. Объяснись.
– Запах, – мой напарник выглядел на редкость растерянно, словно только сейчас осознал собственные действия. Его передние лапы обвисли по бокам туловища, словно безжизненные плети. Из многочисленных ран и царапин медленно сочилась прозрачная кровь.
– Вэл, всё хорошо, я это отмою, вот увидишь.
– Увижу? Увижу?! – он затряс головой с настоящей болью в глазах, – Ты расплываешься! Я словно стал Зейцу, вижу его извращённым инстинктом! У тебя нет чётких границ, словно передо мной мираж!
Выйдя их воды, я сделала шаг ему навстречу.
– Кто ты такая?!
– Я – это я, Вэл, – мои руки бережно обхватили голову гианга, и я коснулась его лба своим, – Ты всегда можешь дотронуться до меня, если глаза тебе врут.
– Кармен… – его лапа неловко приобняла меня за плечи.
– Было страшно, но всё уже закончилось, – мягко увещевала его я, гладя причудливый завиток уха, – Мы добились ареста Со. Зейцу передадут на родную планету, и, я надеюсь, разберутся, почему он не был стерилизован и кто за этим стоял. А тебе нужно обработать раны. Ты дрался как тигр.
– Больше… блокировал… Кармен?
– Спасибо что не оставил меня в опасности, – я обняла его за шею, зарываясь носом в жёсткий мех, – Мне очень жаль, что ты пострадал.
– Раны ерундовые, не думай об этом, – его голос зазвучал заметно спокойнее, – Фруп живо меня подлатает.
– Отлично, – я отстранилась, смахивая со лба прилипшую прядь, – А теперь предлагаю вернуться в наш кабинет, если честно, водичка в озере была не слишком-то тёплой.
– Да… – Валентино повертел головой, снова разглядывая меня, – Да. Идём домой.
«Ерундовые раны» привели Фруп в суеверный ужас:
– Что за варварство было на этом задании?!
Я отвернулась, всё ещё пожираемая угрызениями совести. Бравада Вэла с лозунгом «Да мне не больно» совершенно не успокаивала. Если подумать, я могла найти решение лучше, но на тот момент…
В чувства меня привёл аккуратный шлепок хвоста по лопаткам.
– Просила же не двигаться! – завопила Фруп с другого конца медотсека. Вэл, вытянутые лапы которого прилежно латал медицинский биопринтер, тут же сделал вид, что отродясь стоял на отведённом ему месте и понятия не имеет, что значит двигаться. Осознав, что делаю только хуже, я встряхнулась, ободряюще улыбнувшись.
– Ты странно пахнешь, – заметила наша лекарка, вдоволь побурив взглядом неподвижную спину моего напарника.
– Немного феромонов, ничего такого, – отмахнулась я, – Схожу в душ.
По правде сказать, мою голову едва ощутимо жгло, но я, как примерная девочка, оставила подозрения при себе и лишь тщательнее намылилась в душе, скребя кожу ногтями. Я должна отмыться как следует, чтобы не тревожить Вэла, думала я, пятый раз смывая шампунь. У меня перед глазами до сих пор стояла сцена у озера, а изнутри нещадно скреблась совесть. Вроде бы все целы, не считая Зейцу и его фертильности, ну или хотя бы живы, но…
Интересно, у других дипломатов тоже бывают такие экстремальные стажировки, или «повезло» только мне? Даже самое спокойное наше дело – «Счастливая лапка», было наполнено моральными муками, а поиски Ву загнали меня в слизистую паутину жуткого хищника, изображение которого я нашла позже и изо всех сил желала забыть увиденное раз и навсегда. Если честно, после такого боевого крещения я и придумать не могла, что за дела ведут мои коллеги. Должно быть, они спасают миры от аннигиляции, или предотвращают войны, или…
Или раскрывают заговоры со склянками феромонов.
Странно, но уверения Квату в том, что это дело передано Совету гиангов, никоим образом меня не успокоило. Чувство надвигающегося ахтунга особенно хорошо развито у людей, воспитываемых раздражительной матерью, и мои датчики исподволь подсовывали сознанию оранжевый уровень тревоги, пока я влезала обратно в одежду. В теле поселилось какое-то натяжение, но я полагала, что именно так ощущается ответственность – взрослая ответственность, заставляющая просчитывать все шаги на пути, ведущем в будущее.
– Не знаю, что это за духи, но они определённо мне по душе, – пропела маман, заглянувшая в мою комнату убедиться, что её дочь надела именно платье и туфли, а не кугуруми и домашние тапочки.
– Я старалась, – прилежно отозвалась я. Странно. Мне казалось, что я смогла полностью отмыть этот негодный феромон, а оказалось, он просто замаскировался под призрачный шлейф аромата.
– Во всяком случае, поторопись, гости уже собираются.
– А разве не ты говорила мне, что красивую женщину ждут всегда? – внезапно подмигнула матери я. Моя родительница так и застыла в дверном проёме:
– А… Да, конечно, милая. Ты у меня самая красивая
«Враньё» – совершенно спокойно констатировала про себя я, ещё раз заглядывая в зеркало, чтобы рассмотреть линию роста волос.
Мне кажется, или после испытания секретного оружия Со они стали жёстче у основания?
– Вэл? – окликнула напарника я, – Вэл, нам пора идти.
Тишина. Немудрено. При гостях мой недопёс предпочитал прятаться в своём бункере. Наверное, снова почитывает «Иллиаду», а то и до «Декамерона» добрался, как знать. С того случая Валентино стал более замкнутым, и я не считала себя вправе осуждать его. Как-никак, нужно было время, чтобы элементарно прийти в себя. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы Валентино был со мной в этот вечер. Я ненавижу маминых фальшивых друзей и бесконечные улыбки, которые заставляют моё истинное «я» прятаться на недосягаемой глубине.
Что ж, судя по всему, меня не разбил внезапный паралич или чесотка, так что отделаться не выйдет.
Нацепив приличествующее случаю выражение лица, я вышла во двор, всё ещё оглядывая окрестности в надежде обнаружить где-нибудь Вэла.
– А вот и жемчужинка дома! – навис надо мной субъект в светлом костюме. Имя этого типа я забыла. Не могу с собой ничего поделать: если человек мне неприятен, мозг отправляет данные о нём куда-то за пределы своих складок, уверенно мотивируя это посттравматическим синдромом. Как и в этот раз.
«Жемчужинка», тьфу.
– Добрый вечер, – тем не менее, натренировано улыбнулась я.
– У меня есть для тебя сюрприз, солнышко! Сегодня я познакомлю тебя с Брауном-младшим.