– Грызут лёд. Едят снег. На вашей планете большие звери питаются иначе?
– У нас такие огромные животные чаще всего пасутся, поедая растительность.
Моя собеседница весело тряхнула гривой:
– А наши жвичи носят еду внутри!
Только путём целого ряда уточнений мне удалось разобраться, как именно обстоит дело. Жвичи начинают жизнь в море, и, будучи личинками, питаются водорослями. Их тела устроены таким образом, что определённый тип пищи вступает со жвичами в симбиотические отношения, обеспечивая своего носителя питательными веществами в обмен на комфортные условия проживания безо всякой конкуренции. «Водоросли» позволяют жвичам переваривать часть колонии, а животные, в свою очередь, поят их тёплой водой, нагреваемой в защёчных мешках.
Я собиралась было переварить выданную мне информацию в тишине и покое, но тут ко мне подоспела Альтейа. Я привычно замерла, не зная, как с ней разговаривать, но самка окраса далматского дога, казалось, решила позабыть обиды во имя общего дела:
– Странно, что ты, будучи самкой, дружишь с самцом.
– Разве? На Земле это вполне нормально.
– Не верится, – Альтейа клацнула зубами и тряхнула головой, что, видимо, означало удивление и сомнение одновременно, – Мы слишком разные.
– Поначалу Валентино вёл себя как настоящий расист, но он ни разу не оскорблял меня по половому признаку, – чуть подумав, ответила собеседнице я, – Думаю, сначала он воспринял меня как детёныша, о котором поневоле нужно заботиться. Но когда мы вели дела, Валентино общался со мной на равных. Даже считая моих сородичей отсталыми, он всё же нашёл в себе силы дать мне шанс. И я ценю это.
– Говоришь как влюблённая, – на этот раз клацанье челюстей донеслось со стороны Паннири.
– Да что вы всё в крайности да в крайности?! – то ли возмутилась, то ли засмущалась я, – Это ваша неотъемлемая черта как расы? Самцы и самки, матери и няньки, вражда и любовь… Неужели у вас нет чего-то среднего? Нежности, привязанности, дружбы. Альтейа, Вы любили своего супруга и продолжаете любить Зейцу. Вы – середина. Объясните им, что не у всего на свете есть ярлыки!
– В этой промозглой пустыне любить означает чувствовать себя живым, – мягко присоединилась к нашему диалогу Старейшина, – Любить для нас означает хотя бы на время забыть о необходимости выживания. Ты права, землянка, мы не привыкли к полумерам, но, – её коготь бережно ткнулся между моих лопаток, – Будь тут не жар, а слабенькое тепло, ты бы не отправилась на другую планету выручать своего напарника.
– Ну хорошо, допустим! – не зная, что предпринять, на всякий случай надулась я, – Но мы с Вэлом – друзья, и точка!
– Твои чувства – твои слова, – Старейшина остановилась, – Нас заметили.
С тех самых пор мы молчали, терпеливо ожидая посла из города, но наш план решил скорректироваться прямо на ходу. А именно на вопле «Новенькая!»
Такого не ожидала ни я, ни наш отряд амазонок. По невероятному стечению обстоятельств наш маршрут совпал с прогулкой маленьких гиангов.
Когда нам навстречу поспешили серовато-бурые помпоны, я больше была озабочена тем, чтобы случайно не умереть от умиления, чем от попытки классифицировать этих симпатичных крох.
Толстенькие, коротколапые, с ног до головы покрытые волокнистым, словно сахарная вата, пухом, они загалдели разом, окружив меня:
– Ещё детёныш!
– Самочка!
– Давай играть!
– Ты умеешь играть?
– Что с твоим мехом?
Из патовой ситуации меня выручило зычное «Стоять!», и из-за холма показался воспитатель этих пингвинят-переростков. Я обратила внимание на его окрас: градиент от светлого к тёмному на лапах, словно у сиамской кошки.
Мой облик тоже вызвал у новоприбывшего ряд вопросов: это было видно по тому, как он встал на задние лапы, озадаченно принюхиваясь.
– Учитель, учитель, это же малыш, как и мы?
– Она маленькая.
– Давайте заберём её к нам!
– Будем играть!
– Я не пойму, что тут… – наставник молодого поколения рассмотрел весь наш отряд и окончательно замер, думая, что предпринять. Наконец, смекнув, что детёныши успели облепить меня почище муравьёв, отыскавших кусок рафинада, градиентный гианг обратился ко мне:
– Кто или что ты такое? Твой запах сбивает меня с толку.
– Я – БОГЭМ с генами вашего вида. Иду в голов со своими подругами.
– Как странно.
– А мы тоже идём в город! – похвастался ближайший ко мне малыш, приоткрывая пасть, – Мы были на экскурсии, и взрослые показывали нам, как ловить фра-а!
– Вот это да, – тут же подобрав нужный тон, вторила малышу я, заметив, что у него нет зубов, – И как всё прошло?
– Учитель выволок во-о-о-от такущего! – растопырились в разные стороны пушистые передние лапки, – Наш учитель самый лучший!
Я перевела взгляд на их наставника, смущённо заскрёбшего морду, и окончательно поняла, каким образом детёныши гиангов формируют эмоциональные связи со своими брутальными нянями. План в моей голове скорректировался за долю секунды, и железо надлежало ковать, пока горячо.
– Я БОГЭМ, а значит, имею право войти в город и немного поиграть с малышами, – быстро проговорила я. Гианг сиамского окраса даже оторопел от такого заявления.
– Ура! Будем играть! – возопила толпа пушистиков, – Играть-играть-играть!
– Но… но…
– Я безоружная бродяга, и, кажется, нравлюсь им, – я показала руки, – Мои зубы и когти слишком слабы для сражения.
Наставник молодого поколения медлил.
– Думаете, мне, увечной, хорошо живётся на свете? – решила проехаться по жалости я, – Свои меня не принимают, а эти чудесные малыши равнодушны к нашим различиям и зовут играть. Да как Вам не стыдно!
– Ладно! – неохотно, но всё же сдался гианг, – Но потом ты уйдёшь с самками.
– Играть! – засуетились детёныши, а я шустро обернулась к своим новым подругам:
– Ждите меня здесь. Если спросят, скажете, что пришли к главе города, правителю или как его там. К тому, кто стоит над всеми вашими рэра.
– Это неслыханная дерзость, сейчас не брачный сезон, и он не станет нас слушать.
– Скоро вас пригласят внутрь, – заверила матриарха я, радуясь, что восторженные возгласы детёнышей не доносят до учителя мои слова, – Дальше будем действовать по плану, как договорились.
– Кажется, я поняла, – негромко произнесла Альтейа, – Удачи, маленькая.
– Идёшь? – должно быть, наставника молодого поколения раздражала ситуация, в которую он попал по моей милости.
– Да, идём, – кивнула я, отбросив в сторону все сомнения.
У крепостной стены вышла заминка. Стражник у ворот поглядывал на меня с изумлением:
– БОГЭМ? Нашей крови? Кому такое взбрело в голову?
– Кажется, я не удалась, – решила пошутить я.
– Вероятно, так оно и есть, – охранник, по размеру превосходивший Вэла едва ли не вдвое, принюхался, – Запах есть, цветка на груди – нет, как и нашей физической силы и выносливости… Что ж, зверушка, иди, я не могу отказать, раз меня просят такие милые малыши, – громадная лапа осторожно погладила спинку одного из детёнышей.
Когда ворота захлопнулись у меня за спиной, я окончательно и бесповоротно осознала, что впереди меня ждёт настоящий триумф самостоятельности.
Но сначала – игры. И немного пейзажей и интерьеров.
Внутреннее кольцо города оказалось довольно узким, и значительная его часть была отдана под торговые площади.
– Вот такого фра-а мы поймали и съели сегодня! – похвастался один из детёнышей, показывая на витрину лавки неподалёку от нас. Фра-а оказались торпедообразными существами вроде каракатиц, только более обтекаемой формы. Нос существа, похожий на вилку для кутикулы, видимо, предназначался для срезки водорослей или копания в грунте. Лбы некоторых фра-а были охряно-рыжего цвета, и я решила, что это самцы.