После этого всплеска эмоций, силы меня окончательно покинули; я ощутил, как мной снова завладели холод и оцепенение.
―Сто лет проживи, ты не поймешь, почему я это сделал…
Его глаза расширились, затем сузились.
―Но она любит тебя. Тебе просто нужно было быть рядом с ней!
Любит. Ева любит меня. Конечно, это так.
Она ждала от меня слов любви, а я…
Я испугался. Просто испугался, что снова увижу это в ее глазах, услышу в голосе. Что я тот человек, кого она боится и презирает, но от которого не может сбежать, как бы ни старалась. Тот взгляд… который был у нее, когда она сказала, что не хочет меня вспоминать. Он отпечатался на моей душе, как клеймо, как след, оставленный раскаленным железом. Взгляд, полный страха перед тем, что я могу с ней сотворить.
Весь тот месяц, что ее не было на земле, я не мог перестать прокручивать в голове, что делал с ней все время нашего знакомства. И мое нутро обжигал стыд, меня мучили сожаления настолько болезненные, что мне казалось, я просто не смогу этого выдержать. Ведь она умерла, защищая меня…
Часть меня требует догнать ее, признаться в любви, умолять остаться на земле. Поговорить с ней, пока не поздно, если еще не поздно. Но другая часть знает, что я не имею права ни о чем ее просить.
Темная сторона велит мне сделать так, как будет лучше для меня. Ведь во что превратится моя жизнь без нее? Я знаю ответ на этот вопрос. Я уже чувствую, как ко мне со всех сторон тянутся ледяные скользкие щупальца, готовые утянуть меня в мир одиночества и тоски, пустой, необитаемый мир моих кошмаров.
Но любовь говорит мне отпустить ее.
Проигрывая в голове наш последний разговор, я осознал, что сделал еще одну, самую ужасную ошибку, но так же понял, что поступил правильно. Ради меня ей не нужно оставаться. Ей нельзя оставаться ради меня.
Только она привносила свет в мой темный мир.
Но ей не нужна моя темнота.
Ева
Не дожидаясь окончания уроков, я вернулась домой, вырвала из тетради листок бумаги и села за письмо своей маме. Я писала, что уезжаю и не знаю точно, когда смогу вернуться. Писала, что у меня все хорошо, и просила за меня не волноваться.
«В раю нет места сожалениям и боли. Рай ‒ это бесконечная любовь, бесконечное счастье. Рай ‒ это твой дом, место, где тебя всегда ждут…»
Рай…
Поднявшись на небеса, я, наконец, буду свободна от этих чувств. Я ангел, и мое место в раю. Я обрету свой дом. Буду любить, буду любима. Я уже умерла один раз и просто не должна была возвращаться обратно!
«Подожди, не принимай поспешных решений. У тебя сейчас нелегкий период. Ева, подожди!», шептал, кричал мне внутренний голос.
Но я не собиралась его слушать.
Если земная любовь ‒ это отражение любви Бога ко всем нам, я перестану пытаться ловить этот меркнущий непостоянный лунный свет и полечу прямо навстречу источнику этого света. Я полечу навстречу солнцу. Сегодня, сейчас, не мучаясь больше на этой бренной земле!
Закончив с письмом, я подошла к окну, взглянула на этот мир в последний раз. Может, я и вернусь сюда еще когда-нибудь, а может, и нет. Годы, проведенные здесь, были слишком тяжелыми. Несчастливыми. Зачем я вообще снова стала частью мира людей, когда передо мной были открыты небеса?
Закрыв глаза, я ощутила, как материя вокруг меня превратилась в миллион крошечных энергетических потоков…
Всего одно желание, одно движение воли ‒ и я растворюсь в окружающей реальности без остатка.
Глава 24.3
Макар
Покачав головой, я прошел мимо Александрова в многолюдный коридор. Я не мог находиться рядом с ним, как больше не мог слышать того, что он говорил.
«Но она любит тебя. Тебе просто нужно было быть рядом с ней…»
Как я вообще смог так долго прожить без нее? Как смог продержаться вдали от нее всю эту неделю? Мне казалось, так я оберегаю ее от самого себя. Выходит, еще не до конца прогнил. Выходит, есть еще во мне что-то хорошее. Только это ощущение и тот ее взгляд, полный страха передо мной, и помогли мне как-то сдержать свою эгоистичную натуру.
Но в глубине души я надеялся, что рано или поздно мы будем вместе. Сложатся так обстоятельства, сойдутся наши пути, и я смогу быть рядом с ней. Но что теперь могло остаться от этой надежды?
Когда сегодня Ева подошла ко мне, она была напряжена. По-прежнему меня боялась, это читалось на ее лице, в ее глазах, в ее жестах. И я просто сделал шаг назад, не отдавая себе отчета в том, что за этим последует. Сделал, оберегая ее или самого себя?