А так же возможно, что для него все это несерьезно. Ревность, охотничий азарт, ну, и может, доля настоящей привязанности. И я знаю, что будет, если я решусь проверить, сколько в его сердце той привязанности. Нет, доверия к этому человеку у меня не осталось ни на грамм!
Я вспомнила слова, сказанные им сегодня утром ‒ меня продолжает ранить его отношение, ранить глубоко, до костей. Без него мне больно, но с ним еще больнее. Что будет, если я позволю себе его полюбить?
―Знаешь, я бы не удивился, если бы историю с грабителями он сам и подстроил, чтобы выглядеть в твоих глазах героем.
―Ну, не знаю…
Этого мне тоже в голову не приходило. Хм… нет, не думаю, по-моему, он сам был искренне поражен произошедшим. Да и как бы он изобразил, что отбивает атаку сразу шестерых человек? Если бы ни этот странный случай с молнией (которому у меня до сих пор нет разумного объяснения), его ограбили бы, а может, и убили, а меня бы изнасиловали и залили бетоном на той стройке.
―Ты недооцениваешь его хитрости с коварством. А учитывая, кто его отец, он вполне мог нанять людей, чтобы они напугали тебя. Он герой, ты ему благодарна, да и вообще рада, что осталась в живых. Гениальный план.
―Он просил меня остаться на вечеринке. Зачем бы ему это понадобилось в таком случае?
―План «Б»? Не знаю, Ева, ты будто ему оправдания ищешь?
―Нет. Нет, я знаю, что Власов способен на все. Может, и правда, он сам подстроил этот случай. Но это не отменяет того, что я сделала, ―я опустила голову. ―Витя, я не знаю, как просить у тебя прощения! Я так низко пала, совершила настолько мерзкий поступок, что не знаю, как жить теперь с этим…
―Мы справимся, ―уверенно сказал парень, взяв меня за руку, ―ты совершила ошибку, такое с каждым может случиться. Самое главное, ты не стала ничего скрывать, и я вижу, как это тебя мучает, и как ты раскаиваешься.
―Неужели ты сможешь меня простить? ―сжав его ладонь, я несмело подняла на него глаза.
―Конечно, смогу. Мы же с тобой друзья, ―он улыбнулся.
От внезапно нахлынувшего облегчения внутри меня что-то надломилось, и я разревелась, как ребенок. Витя обнял меня и начал успокаивающе поглаживать по спине. Мы, и правда, друзья, наверное, это самое главное. Власов может только боль мне причинять, но Витя не такой, совсем не такой.
Эти отношения стоят того, чтобы бороться за них изо всех сил!
Бороться даже с собственным предательским сердцем…
В класс мы вошли, держась за руки, и увидев это, Власов уставился на нас пораженно, с плохо скрываемой яростью на лице. До этого он лишь смотрел, как мы молчим, с тем же свойственным ему спокойным высокомерием, но весть о том, что мы помирились, явно уязвила его до глубины души. Я снова испугалась того, что он может сделать. Непредсказуемый, опасный человек, избалованный женским вниманием эгоист. На что может толкнуть его ревность? Изнутри я так и похолодела.
―Александров, как ты мог простить ее? ―задал он вопрос сразу, как мы приблизились к своей парте.
―Не твое дело.
―Да ты, и правда, святой. Неужели в тебе нет ни гордости, ни чувства собственничества? Я не знаю, что сделал бы с ней на твоем месте.
―Просто я не такое говно, как ты, Власов, и думаю не только о себе.
Мы сели за парту, уже прозвенел звонок, но учительница еще не пришла.
―Наверное, до тебя просто еще не дошло до конца, ―Макар усмехнулся, сделал небольшую паузу, а затем продолжил размеренным голосом, ―я вставлял твоей девушке сзади, а ты простил ее.
Меня парализовало от ужаса, стыда, я не могла заставить себя обернуться, посмотреть, кто мог это слышать, и тем более, не могла взглянуть на Витю.
―Если хочешь знать, она была девственницей. Так мило. Хранила себя для меня, ―Власов произносил фразы неторопливо, смакуя каждое слово. ―У нее такое отзывчивое тело, слышал бы ты ее стоны! Может, еще услышишь, хотя думается мне, что с тобой она так громко кричать не станет, ―он снова усмехнулся. ―Твоя девушка кричала, чувствуя в себе мой член, а ты простил ее!
―Власов, завали свою грязную пасть!..
Словно не в себе я выбежала из класса, не потрудившись забрать свои вещи, и дойдя до ближайшей лавочки, буквально рухнула на нее. Мои внутренности скрутило от невыносимого стыда, и я не знала, куда деваться от этих слов и от самой себя, позволившей ему произносить их, давшей ему возможность глумиться над нами. Из моих глаз лились слезы, я прижимала руки к сердцу, мне казалось, что оно вот-вот расколется на части.
Внезапно я почувствовала, как меня кто-то обнял.
―Не слушай его, он того просто не стоит!