―Я и так весь иссочувствовался, разве по мне не видно? Оставил вас в покое, как ты просила.
―Ты же вроде говорил, что домогаться меня было ошибкой. Ты разве не поэтому оставил нас тогда в покое? ―я скрестила руки на груди.
Во мне, было, всколыхнулась надежда на то, что Власов перестал подходить ко мне только из уважения к горю моего парня, но я постаралась погасить ее. «Ты и сама понимаешь, что пары из нас бы не вышло», напомнила я себе его слова.
―Мне всегда нравилось делать ошибки, ―Макар улыбнулся, ―будь я таким правильным, как Александров… Ладно, я хотел поговорить с тобой о другом. Я подслушал ваш разговор на прошлом уроке. Так, выходит, родители удочерили тебя, и от кого получила свою силу, ты не знаешь?
Мне было неприятно, что он вот так запросто полез в мою душу, грубо и неделикатно, но на самом деле все эти дни именно с ним мне и хотелось обсудить этот вопрос.
―Нет, даже не представляю. Я надеялась, мама скажет мне, кем был мой настоящий отец ‒ я и до этого знала, что мой папа мне не родной, и у него, и у мамы голубые глаза. А она ответила, что меня взяли из приюта.
―Знаешь, я бы удивился, если бы твоя мама не знала, что связалась с ангелом.
―Это почему? Разве они не выглядят точно так же, как люди?
―Все не так просто, как ты думаешь, ―Власов задумчиво потер подбородок. ―Я говорил тебе, что ангелам запрещено связываться с людьми. Им много чего запрещено, пользоваться магией, например. Бог установил очень жесткую диктатуру среди своих подчиненных ‒ все на благо человечества, конечно же. И чтобы ангел нарушил свое слово ради какой-то ничего не значащей интрижки на одну ночь? Это нереально. Что бы ни произошло между твоими биологическими родителями, это было очень серьезно.
В моем сердце словно повернулся кусочек льда. Мысль о родителях стала еще мучительнее, мою душу наполнила тревожная печаль, а вопросов стало больше, чем было до этого. Ангел и человек… что свело их вместе? Настоящая любовь или непреодолимая страсть? И что, о Господи, что же с ними случилось?
―Но как я оказалась в приюте? Если они любили друг друга так, что не могли сопротивляться чувствам несмотря ни на что, почему тогда они отказались от ребенка?
―Учти, что их любовь была вне закона. Думаю, их сам Бог покарал за противостояние его священной воле, а тебя они решили скрыть среди людей, чтобы никто не нашел тебя, ни ангел, ни демон.
Я провела руками по лицу. Все, что он говорил, было так ужасно, чудовищно, намного хуже, чем я могла себе представить. В моем воображении возникла картина трагической любви, окончившейся смертью, любви, в том числе ко мне, их ребенку, и от этих мыслей мое сердце словно на части раскалывалось. Когда я считала, что они бросили меня, я обижалась на них, ощущала себя ущербной, но почему-то выносить это чувство было легче, чем эту новую муку потери.
―Знаешь, я хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
―Правда? ―я с сомнением приподняла брови. ―С тобой тоже произошло что-то подобное?
―Ага, тоже, ―усмехнулся Макар. ―Перед уничтожением моей планеты родители отправили меня на Землю, чтобы я рос под желтым солнцем.
Замечательно, он снова плюет мне в душу!
―Спасибо за поддержку, ―прошептала я с яростью и уже собиралась пройти мимо него, но Власов остановил меня, придержав за руку.
―Прости, Ева, я пошутил. Просто мне самому нелегко об этом говорить. Дело… в моей матери, ―произнес Макар через силу, и его лицо стало замкнутым.
Моя злость сразу же прошла, я видела, то, о чем он хотел сказать, было очень важно для него. Сможет ли он поделиться со мной чем-то настолько личным? Заглянув ему в глаза, я сжала его ладонь, чтобы ему было легче открыться мне.
―Ты успела многое узнать о моей семье, такое, о чем больше никто не знает. И мой отец… ―он сжал зубы, и его лицо напряглось еще сильнее. ―Мои единокровные братья говорят, что моя мать хотела забрать меня из этой семьи, но отец ей не позволил. И она просто исчезла. Что с ней произошло, я не знаю, точно так же, как ты.
―Макар, это ужасно… Ты действительно понимаешь, что я чувствую.
Мы держались за руки, смотрели друг другу в глаза. Между нами установилось какое-то хрупкое взаимопонимание, трепетное, но нестойкое. Я боялась как-то оскорбить его своей жалостью, но одновременно хотела показать ему, что он не один.
Мое сердце рвалось ему навстречу, в этот момент мне хотелось быть с ним так сильно, как ничего и никогда в жизни не хотелось. Макар приблизился ко мне, его дыхание коснулось моей щеки.
―Ева…