Выбрать главу

— Это как сказать! По мне, так хуже производства «холодилки» ничего не бывает, — ответил Перселлан. Он отвечал за сбор холодильной травы и приготовление бальзама в Монако-Вейре.

— Но сустав уж очень большой в нашем-то случае, — неуверенно проговорила Тай.

— Главное — тщательно втирать мазь; кроме того, потом надо так же тщательно вымыть руки. Если слишком много мази впитается через кожу рук, ничего хорошего не почувствуешь.

Тай открыла банку и даже принюхалась к ее содержимому, но тут же отставила мазь в сторонку.

— От запаха мы не умрем, — прибавила Баллора.

И люди принялись втирать мазь в крыло дракона, действуя тщательно и осторожно.

Крыло Голант’а было не единственным поводом для беспокойства. Раненый Нитями дракон обычно нырял в Промежуток — во-первых, чтобы в его ледяном холоде стряхнуть с себя Нити, а во-вторых — чтобы вынырнуть из Промежутка возле своего родного Вейра. В каждом Вейре, включая и Монако, было специальное помещение, предназначенное для размещения больного или раненого дракона и ухода за ним. В Хонсю же была только широкая терраса, на которую золотые королевы бережно опустили израненного бронзового. Но перемещать Голант’а в Промежутке было нельзя — по крайней мере, пока его раны не заживут. А потому вопрос о транспортировке бронзового в другой Вейр, где условия лечения, возможно, были бы лучше, просто не затрагивался…

Еще пять дней, проведенных в Хонсю в окружении множества людей, окончательно исчерпали терпение Тай. Ей нужно было побыть одной, нужно было куда-нибудь сбежать. Она проводила с Ф’лессаном все время, уходя, только когда ее просили об этом целители, поскольку он действительно успокаивался, если она была рядом. Она слышала, как он говорит с Голант’ом, что случалось довольно часто. Когда Голант’у перевязывали раны, его всаднику нужно было, чтобы кто-то отвлек его от болезненных ощущений: в такие моменты взгляд Ф’лессана становился невидящим и каким-то плывущим, словно он не мог ни на чем сосредоточиться. Иногда она беспокоилась из-за того, что он, по ее мнению, слишком сливается мыслями с Голант’ом. Как ни странно, используя холодильный бальзам, целителям удавалось успокоить дракона гораздо лучше, чем всадника.

На самом деле Тай почти ничего не могла сделать для Ф’лессана — что ее огорчало, — а для Зарант’ы не могла сделать и этого; впрочем, как и большинство раненых

драконов, Зарант’а много спала. К концу восьмого дня Тай поняла, что лечение принесло свои плоды и процесс заживления ран почти завершился: теперь на шкуре зеленого дракона были видны только следы от самых глубоких ран, хотя новая шкура и была еще очень нежной. Зарант’а уже могла спокойно перемещаться в Промежутке. Раны на ногах Тай выглядели как красные рубцы. Море должно было помочь залечить их окончательно.

«Мы отправимся туда, пока они спят, — сказала Зарант’а своей всаднице. — Тогда они не будут скучать».

«Тебе купание в море тоже поможет», — уверила ее Тай, понимая, что старается успокоить собственную совесть.

Приняв это решение, Тай обнаружила, что день начал тянуться невероятно медленно. Она беспокоилась из-за того, что ей придется оставить Ф’лессана. Голант’ вряд ли об этом узнает. Она чувствовала себя так, будто обманывает бронзового всадника, — но ей нужно было отдохнуть. Ей едва не стало плохо, когда она увидела, как беспомощно ковыляет, едва не падая, Ф’лессан, которому позволили пройти несколько шагов по комнате. Ему приходилось опираться на костыль, поскольку его левая нога по-прежнему не могла выдержать веса тела; кроме того, он не мог ее вытянуть. На голове у него, там, где были зашитые раны, снова начали отрастать волосы, однако он стал бледной тенью прежнего стремительного, молодого и жизнерадостного командира крыла Бенден-Вейра…

Тай и Зарант’а составили план действий и принялись ждать, пока вроде бы незаметная и ненавязчивая активность целителей пойдет на убыль и пока больные не заснут. Наконец Тай выбралась из своей комнаты, морщась от боли в ногах. Палку она оставила в комнате — у той был металлический наконечник, и девушка побоялась, что кто-нибудь услышит звон металла о камень и решит выяснить, что происходит. Выяснять — это они умеют…

Она забралась на спину Зарант’ы. Зеленая подошла к краю террасы, развернула крылья и быстро нырнула вниз. Ветер подхватил ее: проскользнув по воздуху над вершинами деревьев, она ушла в Промежуток.

Они выбрали небольшой заливчик неподалеку от залива Катэй: Зарант’а вынырнула из Промежутка над ленивыми волнами моря и спланировала к белому песчаному пляжу. Они приземлились там; Зарант’а подождала, пока Тай снимет одежду, положит на песок полотенце и снова заберется на спину дракона. Затем зеленая вошла в спокойные морские волны, издав счастливую трель, когда теплая вода коснулась ее шкуры; потом поплыла. Тай свалилась с шеи дракона в воду: теплая вода и успешное бегство существенно подняли ей настроение.

— Нам это было нужно, моя милая, — проговорила она, слегка похлопав по мокрой шкуре Зарант’ы.

Дракон нырнул: над водой остались только глаза, горевшие голубовато-зеленым огнем удовольствия — что заставило Тай вспомнить о глазе Голант’а, находящемся в плачевном состоянии. Внезапно появились дельфины: сочувственно щелкая и треща, они разглядывали красные рубцы на ногах Тай и черные борозды на шкуре Зарант’ы и, обрадованные их неожиданным появлением, упрекали их за то, что зеленый дракон и Тай так давно не появлялись у моря. А когда Голли и Флесс тоже придут поплавать? Да, дельфины знают, что они ранены, но морская вода хороша для любых ран, и плавание лечит, и они обязательно должны прийти и рассказать дельфинам о шерстистых существах. Дельфины задавали вопросы, скользя вокруг дракона и всадницы, массируя прикосновениями гладких своих тел могучее тело дракона; их присутствие не утомляло Тай. Взошла луна, и Тай, хватавшуюся за дельфиньи плавники, стали катать по маленькому заливу. Сопровождавшие ее дельфины то и дело выпрыгивали из воды, но были готовы в любой момент прийти на помощь, если Тай вдруг разожмет пальцы и выпустит плавник.

Только когда Тай в очередной раз случайно выпустила дельфиний плавник, она поняла, что устала. Катание было слишком большой неожиданностью для нее, а она еще не могла долго напрягаться.

— Ты отдыхай, — сказал ей дельфин, которого, как она знала, звали Афри, после чего сурово, по дельфиньим меркам, заговорил с остальной стаей, призывая собратьев успокоиться.

Дельфины подхватили Тай на спины и закачались вместе с ней на легких волнах; движение было таким мерным и успокаивающим, что девушка едва не уснула.

Она думала о том, как легко было бы найти вейр на берегу, отдаться такой вот безмятежной жизни — забыть и о сердечной боли, и о том, что ожидало их в будущем в Хонсю… Но, какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль, это было невозможно. Она сделала выбор.

— Мы отдохнули, Зарант’а. Теперь мы возвращаемся. Скоро рассвет, а в эти часы Ф’лессан особенно беспокоен.

Девушка решительно повернула к берегу, позволив Афри (или Дани?) помогать ей, пока ноги не коснулись пологого песчаного дна. Она вышла из воды, отыскала полотенце, вытерлась насухо и оделась; потом позвала Зарант’у и удостоверилась, что ни одна из ран дракона не открылась во время купания и возни в воде.

— Возвращайся, возвращайся. Это хорошо для тебя, — пройдясь на хвосте по воде, сказал ей Афри. — Приводи Голли. Ему будет лучше.

Это верно, подумала Тай, будет лучше. Если не считать глаза. В воде он сможет упражнять заднюю лапу и хвост и восстановить их подвижность — кости срослись, но мускулам требуется нагрузка, чтобы восстановить силу. Он также сможет расправить раненое крыло и начать разрабатывать связку. Если бы только им удалось доставить его сюда, к морю, на воздух… У Голант’а размах крыльев гораздо больше, чем у Зарант’ы. Огромный дракон не может просто упасть с утеса Хонсю, как Зарант’а: для него это будет иметь самые скверные последствия. Тай задумалась: добились ли Рамот’а и Мнемент’ серьезных успехов, развивая свою новую способность? После того, как Зарант’а посоветовала им поэкспериментировать с жуками-вонючками, от Рамот’ы не приходило никаких известий. Всадники знали только, что они с Мнемент’ом продолжают практиковаться.