Выбрать главу

Роль кнута не без успеха исполнил генерал Борейко, в течение получаса беседовавший с сыном в служебном кабинете. После родственной беседы брат лично заехал за Верой в университет — она заметила, что щеки у него бледные, а уши, наоборот, красные. Не глядя в глаза, брат сказал, что Артема сделают заместителем директора фирмы сразу же после свадьбы, и ушел — угрюмый как ноябрь. А Вера предвкушала теперь еще и радость Артема, репетируя новость перед подушкой. Чем больше она распалялась мечтами, тем меньше оставалось терпения ждать, пока Артем догадается наконец позвать ее в жены.

Прямые расспросы казались Вере унизительными, но между делом закончился третий курс, а дальше вечерних прогулок и долгого сидения в детской комнате, под пластмассовыми взглядами кукол, они не продвинулись. К ежедневным исчезновениям Вера слегка попривыкла, правда, теперь Артем пропадал еще и в выходные — девчонки в общаге говорили, что уходит он спозаранок, чуть не в семь утра.

«У близких людей должно быть больше доверия», — горько думала Вера и однажды задела Артема примерно этими словами. Они стояли обнявшись на пороге родительской квартиры, было уже за полночь, родители спали, и Вера говорила шепотом. Артем разомкнул объятия, выпустив Веру из теплого кольца рук, так что она немедленно замерзла.

— Верочка, ты, конечно, права — мне давно следовало рассказать тебе обо всем. Теперь, когда я все решил…

Вера ухватила рукав синей рубашки, заранее группируясь перед ударом, но к услышанному оказалась не готова: слишком неправдоподобной показалась ей тайна Артема. Карточный долг, жена с малыми детками, тяжелая болезнь — все, к чему Вера подготовила себя за долгие месяцы молчания, не шло в сравнение с правдой; автор сценария многосерийного фильма «Жизнь Веры Борейко» вновь обманул ожидания телезрителей, и теперь главная героиня с ужасом наблюдала за тем, как рушатся обломки готового к заселению воздушного замка — обломки куда более тяжелые, чем полагается такому сооружению!

— А я нашла тебе хорошую, даже очень хорошую работу, — мертвым голосом сказала Вера. — Я думала, ты меня любишь, и мы поженимся. А ты…

— Я люблю тебя, — разозлился Артем. — Я люблю тебя, и мы обязательно поженимся — если ты захочешь стать женой священника. Вера, пойми, я очень долго об этом думал, и обсуждать тут нечего — можно всего лишь принять мое решение или отказаться. Про себя знаю точно — если ты не согласишься, я пойду в монахи.

— Артем, ты спятил? Какие монахи? На дворе двадцать первый век!

Они говорили уже в полный голос, отодвигаясь друг от друга с той же точно силой, которая притягивала их прежде.

В спальне родителей зажегся свет, и Ксения Ивановна, проснувшаяся от громкого, с призвуком рыданий голоса Веры, спешно запахивала шелковый, в вышитых райских птицах халат.

— Ты же верующий человек! Как ты можешь говорить такие вещи?

— Кто тебе сказал, что я верующая? И потом, одно дело верить, а совсем другое — быть попом! Ты запутался, Артем, ты совсем не знаешь, о чем говоришь!

Ксения Ивановна нащупала ногами тапочки. Генерал уютно похрапывал во сне.

Веру трясло от холода и обиды, теперь она расчудесно понимала, что чувствует шахматист, с блеском отыгравший несколько партий с гроссмейстерами и сливший последний шпиль прыщавому юниору. Артем резко шагнул к ней, взял за плечи и приблизил глаза так, что Вере они показались сплошной черной линией:

— Ты выйдешь за меня?

Как часто она мечтала об этих словах, в подробностях обсуждая с подушкой мельчайшие модуляции голоса, которым следовало озвучить согласие… Теперь, вопреки отрепетированному, засмеялась и почти сразу же заплакала. Ксения Ивановна, приникшая ухом к двери, решила, что по всем законам жанра имеет право влиться в действие, и шагнула в прихожую с изумлением на лице. Дочь ревела навзрыд, не утирая крупных слез — они текли по щекам как дождь: Вера всегда умела плакать красиво. Артем крепко держал ее плечи и в первый раз показался Ксении Ивановне несчастным.