Однако начинать поход сей же час было нельзя. Пока он нежился в ручье и взбирался на скалу, солнце тоже не стояло на месте. Близился вечер; от утесов пролегли длинные тени, диск светила покраснел и краешек его коснулся бирюзовой поверхности.
И тут же она словно взорвалась, засияла розовыми и голубыми искрами, замерцала, как поднесенный к яркому свету аметист. Влево и вправо от закатного солнца выхлестнули протуберанцы фиолетового огня; они распростерлись вдоль горизонта подобно гигантским крыльям невиданной сказочной птицы, изогнулись вниз, к земле, где фиолетовое переходило в чернильно-синее, в багровое, а потом — в полную тьму, непроницаемую, как чернота космоса. Западный небосклон стал алым, винно-красным, огненным — и, наконец, начал меркнуть. Но краски вечерней зари еще долго переливались и сверкали, напоминая страннику полярное сияние над ледяными просторами Земли.
Он вдруг осознал, что улыбается, восторженно, восхищенно, словно восемнадцатилетний паренек при виде своей юной подружки. Да, стоило явиться в этот мир хотя бы ради подобного великолепия… Но тут он вспомнил, что красоту с собой не унесешь — разве что в сердце и в памяти; очарование исчезло, сменившись суровой реальностью. Он утолил жажду; теперь надо было поискать чего-нибудь съестного и позаботиться о ночлеге.
Блейд начал торопливо спускаться, направляясь к замеченным сверху кустам. Он достиг их минут через двадцать; света еще хватало, чтобы рассмотреть пышные растения, напоминавшие миниатюрные плакучие ивы. У них были длинные ветви-прутья с мелкими серебристыми листочками; от веток отходили футовые отростки с гроздьями темно-синих плодов. Ни размером, ни формой, ни цветом они не отличались от крупных слив, и Блейд, воодушевленный этим сходством, сорвал одну ягоду, раздавил и принюхался.
Пахло приятно — это все, что он мог сказать. Сладкий фруктовый аромат вызвал голодный спазм в желудке, и странник осторожно лизнул синевато-сизую кашицу. На вкус тоже было неплохо — правда, этот фрукт или ягода при непосредственном знакомстве больше напоминал виноград, чем сливу. Окрестив его виносливом, Блейд приступил к ужину.
Для первого раза он съел совсем немного, одну гроздь, не больше фунта; потом сполоснул в ручье ладони, покрытые сладким густым соком, и стал выбирать место для ночлега. Пожалуй, безопаснее было бы расположиться в одном из ущелий, но ему хотелось досмотреть красочный, спектакль заката и бросить взгляд на ночные небеса нового мира. Он нарвал травы, сложил ее в кучу у подножия нагретого солнцем валуна и лег на спину, уставившись в небо.
Когда догорела вечерняя заря и темную хрустальную полусферу усыпали звезды, странник не был разочарован. Он не дождался восхода луны -возможно, ее и не было в этом мире, — но вид причудливых созвездий оказался не менее великолепным и величественным, чем картина заката. Вдобавок крупные жуки, замеченные им раньше, вдруг начали испускать слабое фосфоресцирующее сияние; с наступлением темноты они уже не кружились в воздухе, а осели в траву, украсив ее неяркими блестками. Вскоре выяснилось, что, кроме звезд, в здешнем ночном небе пылали огромные и причудливые газовые туманности, дававшие не меньше света, чем спутник Земли в полнолуние.
Пожалуй, при такой иллюминации можно было бы спуститься на равнину, сонно подумал Блейд. Потом глаза его закрылись, мышцы расслабились, и он задремал среди тишины и покоя уединенного маленького плато.
Рассвет он проспал, зато чувствовал — себя бодрым и отдохнувшим. И очень голодным! Вчерашний ужин не привел к каким-либо неприятным последствиям, и Блейд, ополоснувшись в ручье, устремился к кустам винослива. На сей раз он уже не сдерживался и ел до отвала, пока ощущение голода не притупилось. Он вытер сладкий сок с губ и задумчиво оглядел кусты: сизых плодов оставалось великое множество, но странник сомневался, что сумеет долго продержаться на такой диете. Светящиеся жуки, единственный вид живности на этой скале, в качестве пищи его не привлекали; ему хотелось мяса — мяса, которое, вероятно, бегает там, внизу, под сенью деревьев с желтоватыми кронами.
Решительно отвернувшись от винослива, Блейд зашагал к южному краю плато, где горный склон показался ему не столь отвесным. Действительно, луговина, покрытая невысокой ломкой травой, уходила вниз под углом в тридцать пять — сорок градусов, образуя довольно крутой, но все же доступный для передвижения спуск. Откос усеивали камни, и мелкие, и довольно крупные, в рост человека; что позволяло надеяться на безопасный спуск; кроме того, Блейд видел, что ближе к равнине склон становится совсем пологим. Как ему показалось, расстояние до ближайшего леска не превышало трех миль -сущая ерунда для человека, идущего под гору. Пожалуй, через полчаса он будет там и приступит к охоте…
Была, однако, маленькая сложность: бирюзовая дымка. Вблизи ее совсем не удавалось заметить, но дальний конец склона будто бы плавал в слабом аметистовом тумане. Казалось, эта субстанция никак не влияла на растения -Блейд видел у самых своих ступней все ту же траву, а чуть подальше -заросли винослива, но никаких животных, разглядеть не мог. Право, он чувствовал бы себя уверенней, если бы среди камней промелькнула мышь, или птица опустилась с небес, чтобы полакомиться ягодами, но откос оставался пустым.