Все эти действия казались правильными и логичными, и Блейд не понимал лишь одного: той иррациональной ярости, слепого бешенства, с которым он ринулся на строй этих несчастных ублюдков. В который раз он спрашивал себя, что же было причиной его странного умоисступления, словно удесятерившего силы, перелившегося в таллахский клинок, наполнившего острую сталь едва ли не магическим могуществом. Возможно, он был раздражен тем, что нападение безносых прервало приятное свидание с Дионой? Разрушило, похитило чарующую прелесть взаимного познания, самого первого, неповторимого? Или же он испытал инстинктивное отвращение к существам иной породы, омерзительным, опасным, враждебным человеку?
Он вынужден был признать, что чувства эти могут никак не соответствовать реальной действительности. С самого первого дня таргальского странствия он встал на сторону людей - с той самой минуты, когда наткнулся на кости хогнина Камлала Эгонды и его семьи, когда убил троих безносых на плоту, когда попал на корабль и сделался членом Арколы Байя, восприняв и дух ее, и ненависть, которую люди питали к карварам. В конце концов, для этого была веская причина - ведь и сам он являлся человеком!
Угрюмо усмехнувшись, Блейд потер висок. Человек себялюбив и склонен к антропоцентризму, порождающему великое множество ошибочных мнений! Прав ли он был, столь яростно обрушившись на карваров в Урпате? Может быть, в мире Таргала именно они являются высшей расой? До сих пор он видел только воинов; но, несомненно, среди них есть и интеллектуалы - его таллахский клинок тому порукой! И кубок, о котором упоминал сарпатский воевода... Собственно говоря, этот сосуд с изумрудами - был ли он выловлен из посылок, отправленных с Таллаха, или появился у карваров иным образом - мог считаться окончательным доказательством. Хейдж не ошибся: где-то в этом мире работала некая сложная остановка, телепортатор, компьютер перемещений или транслятор массы, и Блейд знал, что рано или поздно доберется до нее.
Когда? И как? Время покажет.
Звонкие трели горна всколыхнули теплый воздух, и он повернулся к башне. То не был тревожный сигнал к бою; горнист трубил зарю. Блейд покосился за парапет - карваров на дне пропасти как будто бы стало поменьше. Он не слишком серьезно относился к своей миссии наблюдателя, догадываясь, что сейчас за противником следит множество глаз: и часовые на башнях, и люди из расчетов катапульт, сменявшиеся каждые четыре часа, и бойцы дежурной полусотни, чьи шлемы и пики маячили на западной стене. Все эти солдаты Арколы Байя были куда опытнее его, когда дело касалось карваров, и знали, как поберечь собственные шкуры.
Не успел отзвучать горн, как по лестнице взбежал капитан Ронтар в сопровождении Ханкамара Китталы и второго лейтенанта. За ним торопливо поднимались арбалетчицы, растягиваясь вдоль зубчатого парапета; у каждой было по три туго набитых колчана. Диона, убедившись, что ее девушки занимают предписанную позицию, встала рядом с Блейдом, положив на теплый камень свой самострел.
- Клянусь подземельями Локкаты! - Ронтар, склонившись, вглядывался в прозрачную бирюзовую глубину. - Они суетятся там, как муравьи у лужи меда!
- Однако пузырей не видно, - заметил второй лейтенант.
- Стоит появиться пузырям, и мы не успеем охнуть, как они будут здесь! - Капитан повернулся спиной к пропасти и начал распоряжаться. - Вывести сотни на стены! Ты, - он кивнул второму лейтенанту, - займешь восточную и будешь в резерве. Ханк, это все твое, - джанджарат повел руками, обозначив место от башни до башни. - Третья сотня пусть берет запад, четвертая - юг. К баллистам поставить свежих людей, еду принести на стены, с вином не усердствовать... Да, еще по горнисту и наблюдателю на каждую башню - и пусть смотрят в оба!
- Мой господин, - осторожно произнес Ханк, - не запросить ли подкреплений? Пока дорога свободна?
Ронтар задумчиво скользнул взглядом по широкой тропе, что бежала вдоль мыса. Она начиналась у единственных ворот цитадели, прорезанных в восточной стене, обращенной к суше; все остальные выходили к Римпаде и могли подвергнуться штурму. Эта дорога связывала форт с укреплениями внутренней гавани и вблизи них ныряла в тоннель, выходивший на южную окраину Сарпаты, к казармам. Еще южнее, с внутренней стороны гряды, отделявшей сушу от бирюзового океана, располагались мастерские кузнецов, горшечников, стеклодувов, угольщиков - словом, всех, кто был связан с опасным огненным производством. Для него использовались пещеры, которыми изобиловал скальный барьер.
- Нет, пока мы не будем звать на помощь, - произнес наконец капитан, неторопливо отладив бородку. - Слишком хорошо нам заплатили, чтобы при первых же признаках опасности просить о подмоге! Но пусть трубачи проиграют сигнал "внимание"... да еще стоит послать гонца - чтобы сарпатские сотни стояли наготове. Мы подрядились оборонять форт, а дорога - их дело.
- Если карвары ее перережут, нам придется не сладко, - заметил второй лейтенант.
Ронтар сплюнул через парапет.
- Нам в любом случае придется не сладко, если сюда поднимется тысяч пять безносых тварей. Но разве это повод для уныния? Солдат рождается, чтобы сражаться и умирать! Пусть трубят "внимание", а с просьбами о помощи подождем!
Он двинулся вдоль парапета - невысокий, подтянутый, щеголеватый, с тяжелой саблей, бившей его по бедру. Блейд переглянулся с Ханком.
- Гордый, как зарт, - так говорят в наших краях, - негромко произнес лейтенант.
- Помнится, ты еще говорил, что в каждом зарте живут два человека купец и воин?
- Купец тоже может быть гордым. Он получил плату и намерен или выполнить контракт, или лечь костьми на этих стенах.
Блейд пожал плечами и взглянул на солнце - нижний край его уже оторвался от восточных гор. Теплая ночь переходила в жаркое утро.
- Пойду надену кольчугу... Хотя торчать в ней целый день на стене сущее самоубийство...
Он направился к лестнице, по которой уже поднимались на стену солдаты. На башне, над самой его головой, взревела труба, затем откликнулись три других горна, заглушая протяжными тревожными звуками лязг оружия, топот и скрежет сапог по камням, пронзительный визг взводимых арбалетов и перекличку человеческих голосов. Форт внезапно ожил, зазвучал на тысячу ладов, точно гигантский воинственный оркестр, ощетинился наконечниками пик и дротиков, угрожающе поднял к небу шеи катапульт, засверкал металлом клинков и широких лезвий секир. Потом на юго-западной башне взметнулся вымпел, обозначив место пребывания командира, и горны смолкли. Аркола Байя изготовилась к битве.