Дорога закончилась внезапно рядом с отелем, аркой вырастающим над Ортахарной.
Люди гроздьями висели на балконах, ну как гроздьями, каждый на своем, из-за этого издалека складывалось впечатление, что на фасады здания наляпали бусины.
Мы опустились на верхнюю парковку, где, несмотря на раннее время, творилось столпотворение. Служба безопасности отеля явно отрабатывала месячную норму служебных обязанностей, потому что сквозь яростные крики доносилось ровное, спокойное, почти механическое: «В воздух сейчас нельзя». «Нет, эсса, телепортационные залы все равно не работают». «Прошу прощения, но воздушные рукава заблокированы до особого распоряжения».
Мимо нас пронеслась какая-то растрепанная дамочка, набросившаяся на безопасника с воплем еще более диким, чем вой сирены, требующая немедленно выпустить ее на аэромагистраль. Лысого парня, любителя качаться в тренажерке, оттесняли от флайсоцикла трое, пока что успешно.
Сквозь эту суету меня бодро протащили аккурат к верхнему холлу, раздвижные двери поехали в стороны, когда за нашими спинами раздался истошный визг, мгновением позже перешедший в многоголосый рев, какой бывает на стадионах во время победы любимой команды по гратхэнду. Обернулась, теперь все взгляды были устремлены на дисплеи мобильных.
— Дали прямой эфир! — возбужденно завопила пытавшаяся прорваться к флайсоциклу гора мышц, потрясая смартфоном. — Глядите, сколько их там!
В следующий миг меня уже втолкнули в верхний холл, сквозь вой сирены и орущие голоса раздалось удаляющееся рычание динамиков. Внутри, не считая приглушенной прямой трансляции и возбужденного голоса дежурного администратора, которая говорила по телефону, было относительно тихо. Статуями застыли безопасники, только у дальнего диванчика мужчина нервно теребил ручку аэрочемодана, даже не додумавшись отключить его парящий режим.
— …Работает совсем рядом! — донеслось до меня взволнованное, впрочем, заметив нас, девушка тут же попрощалась и развернулась к нам. Нервно поправила светлый завиток, падающий на лоб из идеальной прически.
Возможно, она и пыталась быть спокойной, но широко распахнутые глаза и подрагивающие губы выдавали ее волнение.
— Добрый день, чем я могу помочь?
— Доброе утро, — опередив открывший рот «затылок», сказала я. Терпеть не могу, когда говорят за меня, даже такие крутые нянечки. — Мне нужен номер…
— Сожалею, но сейчас заезд невозможен.
На стойку легло удостоверение сотрудника службы безопасности Председателя, и девушка изменилась в лице.
— О… — сказала она. — Прошу прощения. Номер…
— Для эссы Ладэ. Ее съемочная группа переехала в ваш отель сегодня ночью.
Администратор изменилась в лице еще сильнее, и я подумала: «Ладно, пусть говорят. У них это как-то лучше получается».
Девушка забрала мои документы, коснулась карточкой сканера, а потом подняла на меня взгляд.
— Для вас уже готов номер, эсса Ладэ.
— То есть как?
— Его забронировал эсстерд Гроу. — Администратор выложила на стол ключ. — С правилами техники безопасности на случай налета…
— Знакомы, — произнес вальцгард, и меня под конвоем направили в сторону лифтов.
Наверное, это немного ненормально думать о таком, когда над городом крылатая паника, но я почему-то думала.
О том, что Гроу забронировал для меня номер.
Хотя не мог быть уверенным в том, что я вернусь.
Неожиданно для себя (а особенно для вальцгардов) я развернулась и во всю прыть рванула обратно к стойке. Администратор не успела даже отключиться (она снова говорила по телефону, не сводя взгляда с экрана настенной плазмы), когда я подалась к ней:
— В каком номере остановился эсстерд Гроу?
Если побледнеть можно еще сильнее, девушке это удалось.
— Простите, эсса Ладэ, мы не даем такую информацию…
— Мне нужно переговорить с режиссером фильма, в котором я снимаюсь. Срочно. — Я доверительно наклонилась еще ближе. И лучше бы ей заговорить быстрее, потому что моих конвоиров никто не отменял, а я дико устала и все такое.