Эта мысль понравилась Секандеру. При любом раскладе с ними ничего не случится. Даже если люди выставят значительно превосходящее их по численности войско, они смогут легко уйти от них.
— Парень!
Князь кентавров расправил плечи. Во всем мире лишь один воин осмеливался обращаться к нему подобным образом, да и то когда они были наедине. Однако даже в таких ситуациях ему это не нравилось. В конце концов, он уже не мальчик!
— Парменион?
По склону поднимался старый оружейник его отца. Он был роскошным сивым жеребцом, одним из немногих в стаде, кто брил бороду. Когда-то он учил его сражаться двойным мечом.
— Секандер, к тебе пришел Шанадин. Его послали купцы Уттики. Он готов заплатить хорошую цену, если ты отдашь ему стадо для боен. Говорит от имени всех купцов.
Секандер пожал плечами.
— Золото. К чему мне еще больше золота? Если я раздарю скот своей свите, моя слава возрастет. Какой мне прок, если в моем дворце будет стоять еще больше сундуков с золотом? А вот слава переживет меня.
— Оживешь ли ты в могильном холме, если через сто лет какие-то кентавры будут орать о тебе песни, напиваясь до упаду? — Лицо Пармениона покраснело от гнева. — Думай о сегодняшнем дне!
Секандер всякий раз очень веселился, наблюдая, как старый учитель входит в раж и возмущается, словно он, князь, еще неразумный жеребец, которому нужно объяснять, как устроен этот мир.
— Значит, ты считаешь, что мне нужен еще один-другой сундук золота, — сказал Секандер и заметил проступившую сквозь седые волосы учителя красноту, вызванную гневом.
— Нет конечно! Поговори с Шанадином! У него есть связи с кузницами карликов. Если будешь делать нагрудники и шлемы для своих воинов получше, у нас будет меньше потерь в сражениях.
— Я подумаю над этим. — Секандер отвернулся и снова принялся разглядывать пасущееся стадо. Вот это — настоящее богатство! Какой прок от сокровищ?
— Шанадин и жену привел, — словно мимоходом произнес Парменион, хотя старый лис, конечно же, прекрасно знал, что это меняет все. Секандер столько ночей беседовал с ним о загадочной эльфийке. Опасной няньке, сумевшей соблазнить богатейшего купца на Западном побережье. Эльфийке, у которой такие странные друзья.
С самой первой их встречи Секандер был одержим ею. Он считал ее хорошенькой, но она не шла у него из головы не по этой причине. Какой толк приличному жеребцу от эльфийки? Его интересовала окружавшая ее тайна. Ясно же, что нянькой она не была никогда. Но кто же она тогда? И кто прислал ее в его город?
— Ладно, вреда от разговора с Шанадином не будет, — согласился князь.
Спускаясь вместе с Парменионом к жертвенному камню, он краем глаза увидел, что вспыльчивый учитель улыбается во весь рот. «Этот подлец все еще знает, с какой стороны подступиться к своему князю», — подумал Секандер и тоже улыбнулся.
Шанадин стоял у плоского серого валуна, лежавшего посреди лужайки у подножия холма. Одинокий камень, выглядевший так, словно альвы поставили стол для пира, уже не первое столетие служил жертвенником для его народа. Они дарили здесь альвам первый молодняк, родившийся весной. Иногда приносили в жертву пленника из походов, отличившегося особым мужеством. Тела сушили на деревянных подмостках на теплом ветру, и молодые кентавры должны были следить за тем, чтобы в мертвой плоти не копошились падальщики.
Сейчас почетным караулом вокруг жертвенника стояли насаженные на колья дети человеческие. Одного они отправили к альвам лишь позавчера. Два парня с веерами на длинных палках отгоняли мух от мертвого героя.
Шанадин пришел с очень маленькой свитой. Князь-торговец время от времени помахивал у лица надушенным платком, хотя трупный запах был не такой уж сильный. На его узком мрачном лице отражалось недовольство тем, что Секандер устроил встречу в таком месте. Кентавр не слишком любил эльфа. Его присутствие напрягало, он никогда не напивался, никогда не отпускал шуток, даже если все вокруг веселились, и, казалось, думал только о списках товаров в своих конторах. Секандер совершенно не понимал, почему он снова женился после самоубийства Невенилл. Точно так же он не представлял себе, каким образом Шанадин ухитрился зачать обеих дочерей. Не похож он был на того, кто любит спать с женщинами.
Справа от него стоял Граумур, постаревший минотавр, сопровождавший князя-торговца в роли телохранителя уже не один десяток лет. Человек-бык производил столь же мрачное впечатление, как и его хозяин. Он стоял, опираясь на огромный двуглавый топор, и краем глаза наблюдал за кентаврами, которые небольшими группами слонялись вокруг жертвенника и, несмотря на ранний час, уже приступили к продолжению богатого пира, начавшегося еще вчера ночью по случаю победы.