– Им сейчас лучше, чем нам, Флинт, – раздаётся рядом детский голос.
Перевожу туманный взгляд на голубые глаза под тёмной вуалью шляпки и бросаю недокуренную сигарету в дерево.
– Тебе больно, да? – Джесс подходит ко мне ближе, и я киваю ей.
– Очень, – шепчу, опускаясь на зелёную траву, и не смею подойти ближе к месту, где сейчас произносит речь Скот.
Семилетний ребёнок садится рядом со мной, и я ощущаю, как её прохладная маленькая ладошка поглаживает меня по плечу.
– Не надо. Мне не нравится, когда ты грустишь. Мне тоже очень грустно. Бабушка с дедушкой всегда говорили мне, что если суждено чему-то произойти, то это случится. Значит, они сейчас счастливы. Ведь там… на небесах так хорошо и спокойно. Посмотри на них, небо ясное, и даже тучек нет. Они будут оберегать нас оттуда, и сейчас видят, как ты куришь, – последнее слово она произносит с явным неодобрением.
– Ох, конфетка, это я виноват. Я выбрал не то, что должен был. Я…
– Ты шёл за мечтой, так говорит Зои. И почему это ты виноват? Папа всегда требует, чтобы я делала то, что хочу, – перебивая меня, заявляет Джесс.
Перевожу на неё взгляд, и в который раз удивляюсь, насколько этот ребёнок стал для меня родным. Её слова, словно ослабляют печаль и скорбь, приоткрывают моё сознание, чтобы пропустить луч света, которым представляется мне она. Любопытная, умная, развитая девочка, ставшая неотъемлемой частью нашей семьи, которую сразу же полюбили все. Даже я проникся её смехом, жаждой жить и весельем.
– Мы должны пойти туда, – она указывает на кучку людей, и я тяжело вздыхаю.
– Я буду с тобой, обещаю. Пойдём, Флинт, – поднимаясь, протягивает мне руку. Столько надежды в её глазах, столько веры, что не могу предать это. Хотя бы не для неё. Пусть думает, что этот мир прост. И никогда не встретится с ранней потерей родителей, хотя она это уже пережила. Но обрела другую семью, и, возможно, без неё бы я не смог подняться и вернуться. Обнять сестру и забрать у неё племянника, затем бросить землю на гробы и наблюдать, продолжая держать одного ребёнка на руках, а другую прижимать к себе, как пришло время прощаться.
Я единственный, кто так и не заплакал на похоронах. Единственный, с кем не общаются, потому что сбегаю отсюда. И даже тихий голос Джесс не вернёт меня сюда теперь надолго.
Четыре года спустя…
Слышу, как замок поворачивается, и распахиваю глаза. Моргая, выпрямляюсь на диване и кривлюсь от того, как всё затекло от быстрого и необходимого сна в доме сестры.
– Флинт?
– Дядя!
Раздаётся удивлённый голос Зои, а затем племянник прыгает на меня и обнимает за шею.
– Привет, парень. Какой ты огромный стал, – смеясь, треплю светловолосого малыша по голове и опускаю рядом.
– Привет, сестрёнка. Привет, Скот, – продолжая улыбаться, встаю с дивана.
– Какими судьбами, Флинт? Ещё не лето. У тебя что-то случилось? – Спрашивает Зои, вешая плащ, и указывает ребёнку, который уже нашёл приготовленный для него подарок в виде машинки на журнальном столике, отправляться мыть руки.
– Оставь его, милая, это и его дом. Мы рады видеть тебя, через полчаса поужинаем, – мягко произносит Скот.
– А где Джесс? – Интересуюсь я, приглаживая растрепавшиеся волосы.
– У неё музыкальные занятия, затем балет. Её скоро подвезёт соседка, – отвечает она и прищуривается.
– Так что случилось, братик? Ты не звонишь, не пишешь, не отвечаешь, а сейчас здесь.
– Я приехал, чтобы поделиться радостной новостью, – улыбаюсь ей.
– Какой?
– Сегодня я женился. Буквально этой ночью в Лас-Вегасе мы расписались с Коллин, – с трепетом делюсь с ней самым ярким и лучшим моментом в моей жизни.
– Что? – Лицо сестры белеет.
– Да… хм, я не говорил об этом, чтобы вы не испортили мне настроение. Но я женат…
– Сколько вы знакомы, Флинт?
– Пару недель, но чувства появились сразу же. Чёрт, не надо меня осуждать, я знаю, что это поспешно, но я люблю её, и она великолепная девушка. Первый курс медицинского факультета, мы встретились в баре, и всё завертелось. Я сразу же понял, что она для меня. Тем более я нашёл место в компании, помощником архитектора и могу обеспечить нас. Есть квартира, которую мне подарили родители перед смертью, у нас всё хорошо, – оправдываюсь, и это противно.