«Кто ты и кто я. Давай обойдемся без рассуждений о гордости и прочей шелухе. Будем мыслить реалистичными категориями. Просто подумай: кто ты и кто я. Какие возможности есть у тебя и какие — у меня. И что смогу сделать я, если захочу отблагодарить тебя или, напротив, уничтожить».
Ночью мне снятся Мэг и Эш.
По хрустальной радуге, переброшенной между двумя обрывами, они идут ко мне, держась за руки. А я стою босыми ногами на влажной темно-изумрудной траве и радостно машу им. Моих щиколоток касается подол широкой ночной рубашки, которую треплет ветер — как и мои волосы, собранные в низкий хвост. Небо над нами бархатное, густо-синее, подернутое дымкой рваных облаков — оно отражается в радуге, в которую бьют солнечные лучи. Но стоит опустить взгляд, и становятся видны дымные тени бездны, разверзшейся между обрывами. Они вьются в воздухе, стараясь дотянуться до радуги, но ничего не получается.
Мы улыбаемся и кричим что-то друг другу — но что, я не знаю, потому что в моем сне нет звука. В нем властвует тишина. И я ничего не слышу: ни голосов, ни шума ветра, ни того, как на хрустальной радуге появляются трещины. Они бегут от противоположного края обрыва следом за Мэг и Эшем, и те слишком поздно понимают, что сейчас случится. Замирают. И летят вниз — в одно мгновение.
Радуга рушится. Тени бездны радостно подхватывают сверкающие осколки.
Я падаю на колени, от бессилия хватая пальцами влажную траву.
Мою вязкую тишину прорезает страшный крик. И я просыпаюсь — распахиваю глаза и резко сажусь в кровати.
Сердце бешено стучит, дыхание сбито, на лбу — капли холодного пота. Я массирую ноющие виски, пытаясь прийти в себя. Все, что я помню — это ощущение тишины, которую пронзает чей-то крик.
За окном ярко светит солнце — уже день. Я хватаю мобильник — до работы еще несколько часов, и я могу спокойно спать дальше, но не могу. Неприятное ощущение не покидает меня, и на сердце становится тяжело. Предчувствие ли это? Я не знаю. Знаю лишь то, что я должна довести до ума вчерашнюю песню. Песню для Криса.
Я встаю и иду на кухню — губы пересохли, и хочется пить. Однако едва я делаю несколько глотков кокосовой воды, как возвращается Лилит. Я слышу, как она открывает дверь и садится на пуфик рядом со шкафом. Почему-то она не проходит в гостиную, а остается на месте. Я иду к ней, не понимая, почему она осталась в прихожей. Всю эту ночь она провела вместе с Октавием, и что там у них случилось, я понятия не имею. Подруга просто написала сообщение, что переночует у него.
Лилит смотрит куда-то вниз, опустив длинные ресницы и сложив руки крест-накрест на коленях. Взгляд у нее отсутствующий. Обычно гладкие и тщательно вытянутые волосы слегка взлохмачены. А на губах — чуть припухших — играет странная полуулыбка.
— Эй, — спрашиваю я ее. — Ты в порядке?
Лилит поднимает на меня блестящие глаза и неожиданно ухмыляется.
— Более чем, — говорит она.
— Ты выглядишь странной, но довольной, — замечаю я.
Она улыбается шире.
— Ты пила? — спрашиваю я, с интересом ее разглядывая. С ней что-то не то, но что, я понятия не имею. — Или...
— Или, — кивает она и коротко смеется.
— Вообще-то, я имею в виду травку, — с усмешкой говорю я.
— Это лучше травки, — машет она головой.
Я приподнимаю бровь.
— В смысле?.. Ты что.
— Мы провели потрясающую ночь вместе, — перебивает меня Лилит и вдруг зажимает чуть припухшие губы ладонью, стараясь спрятать довольную и одновременно смущенную улыбку.
— С кем? С Октавием? — озадаченно уточняю я.
Она кивает. Ее бледные щеки наливаются розовым румянцем.
— Серьезно?!
— Да-а-а. Он потрясающий. Дева Мария, — молитвенно складывает Лилит ладони у груди. А я вижу на ее шее красное пятно. Брови у меня приподнимаются сами собой.
Подруга ловит мой взгляд и понимает, на что я смотрю.
— Мне так стыдно. Но так хорошо. Наверное, я пошлая, — смущенно хихикает она, прикрывая шею.
— Не знаю, что сказать, — озадаченно улыбаюсь я. — Ты меня удивила, Бейкер. Но, главное, чтобы тебе это нравилось.
Я действительно не знаю, что сказать. Вообще-то я не сторонник случайных связей, хотя, если вспомнить то, что было между мной и Лестерсом, можно подумать обратное. Но я и не ханжа — если Лилит решила для себя, что ей это надо, значит, это правильно. Да и трудно, наверное, отказать такому мужчине, как Октавий.
С другой стороны, я прекрасно понимаю, что для него провести ночь с фанаткой — бывшей или настоящей — обычное дело. А вот для подруги такая связь может обернуться трагедией.