– Чем вы занимаетесь, госпожа Селеста? – спросил он. – Учитесь, служите или проводите время в праздности, как положено девушкам вашего круга?
Вопрос был обычным для светской беседы, однако интонация, с какой его задал капитан, была бы уместнее для допроса. Однако он не любитель политесов, и улыбки расходует скупо, отметила Элли.
– Я занимаюсь танцами, – она мило тряхнула головой. Капитан продолжал сверлить ее взглядом, пока ей не сделалось не по себе.
Какой ее видит Ларсен? Светской дамочкой. Пустоголовой кокеткой. Элли постаралась создать нужный образ, когда планировала проникновение на «Горгону». Косметики немного, грим не сценический, на губах яркая помада, подкрашенные ресницы хлопают с невинным кокетством. Красно-рыжие волосы уложены в скромный пучок, но несколько локонов шаловливо падают на персиковую щеку.
Кажется, капитан не в восторге от девушек такого типа. Наверное, ему нравятся невозмутимые белокурые валькирии, надежные как скалы, умные и сильные.
Элли вдруг стало обидно. Она тоже умная и сильная. Но ее нынешняя роль не предусматривает демонстрацию этих качеств. Большинство мужчин считают их недостатком.
– Элли закончила Королевскую балетную школу, – уточнила тетя Дженни. – Исполняла партию стрекозы в благотворительном спектакле «Сон в лунную ночь». Публика отметила ее неслыханный талант. Служить в театре она не стала – видите ли, положение в обществе, строгие взгляды ее семьи… Но она часто выступает на званых вечерах и имеет успех.
Элли с любопытством слушала неизвестные ей детали собственной биографии. Тетя Дженни врала как дышала. Вот одно из преимуществ старости: прожитые годы придают уверенности в себе, а угрызения совести давно завяли.
– О, вы артистка! – обрадовался Блоб. – У нас в развлекательной программе предусмотрен концерт, где пассажиры первого класса покажут свои таланты. Будут петь, играть на рояле, разыгрывать комические сценки. А госпожа Селеста исполнит танцевальный номер!
– Непременно! – пообещала Элли.
На лице капитана мелькнуло глубокое отвращение.
– Вы имеете что-то против танцев, господин Ларсен? – смело спросила его Элли. – Или против танцовщиц?
– Увы, я не привык к легкомысленным затеям, – довольно любезно отозвался капитан. – Но вы развлекайтесь. Пойте, пляшите. Я разрешил подобное мероприятие во время рейса. Понимаю, дамы и господа не привыкли скучать.
Ну да, в свободное время он, наверное, только и делает, что штудирует штурманские сводки и книги по аэронавтике. Сухарь ледяной, решила Элли. И грубиян.
– А какие еще развлечения предусмотрены во время рейса? – осведомилась госпожа Маргридж.
– На борту «Горгоны» есть казино, библиотека, камерный синематограф и прогулочная площадка на открытой палубе, – перечислил капитан. – Также завтра мы будем проходить «Небесную ферму», это красивое зрелище. Сегодня сразу после обеда второй помощник Пулкинс проведет экскурсию по дирижаблю для желающих.
– А вы к нам присоединитесь, капитан? – спросила тетя Джейн. – Ваша вахта закончилась, у вас есть свободное время. Нам всем бы хотелось, чтобы о судне рассказал его хозяин.
– У капитана редко бывает свободное время. И я лишь служащий; судно принадлежит транспортной компании.
– Полно, капитан! Вы знаете «Горгону» так же хорошо, как любой ее инженер. Они советовались с вами, когда шла постройка. Вы вложили в этот дирижабль душу!
– Это так, сударыня. Но второй помощник Пулкинс отлично справится с ролью гида. У него язык подвешен лучше, чем у меня, – капитан положил салфетку на стол и поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Дамы, господа, прошу меня извинить. Синоптик ждет для совещания.
Капитан ушел, и Элли вздохнула свободнее. Ей было не по себе в его присутствии. У нее мурашки бежали по спине от его взгляда и командирского голоса. Эвклид Ларсен был угрозой. Но когда его место за столом опустело, ей вдруг стало скучно.
Обед закончился светской болтовней о погоде и столичной жизни.
– Господа, минуточку внимания! – громко сказал второй помощник Пулкинс, выходя на середину зала. – После обеда начнется экскурсия по дирижаблю. В группе сорок человек. Вторая экскурсия пройдет вечером, пожалуйста, запишитесь у шеф-стюарда заранее.
– Мы пойдем сейчас! – жизнерадостно сказала тетя Дженни. – Это куда интереснее, чем сидеть в казино!
Элли была с ней согласна. Ей не терпелось осмотреть дирижабль, о котором она так много читала и с которым связала свои надежды о свободе.
Глава 4
Обед закончился, часть пассажиров перешла в салон, другие отправились по каютам. Вокруг второго помощника собрались желающие осмотреть «Горгону».
Пулкинс повел господ и дам по коридору. Экскурсия началась с палубы первого класса, потом перешли ниже.
Посетили библиотеку, где дремали в тишине двое старичков, а библиотекарь скучал и раскладывал пасьянс.
Заглянули в казино, где было многолюдно и шумно. Крупье объявлял ставки, шарики прыгали по красным и черным клеточкам, а игроки хлопали по сукну лакированными картами.
Красавчик Крис и укротитель Буффорд оживились и, разминая на ходу пальцы, устремились к картежным столам.
Но тетя Дженни взяла племянника за локоть и увела прочь.
Присмотреть за Буффордом было некому, и он собрался сделать ставку.
Укротитель сосредоточенно порылся в карманах в поисках бумажника.
Из левого кармана вытянул пару метров бесконечного платка, на третьем метре потерял терпение, выругался, скомкал разноцветный шелк и запихнул обратно.
Из правого кармана его пиджака выпорхнул ободранный голубь. Птица пометалась над головами игроков, нагадила на зеленое сукно и вылетела в коридор.
Наконец, укротитель извлек на свет тощий бумажник. Открыл его, с кислым видом заглянул внутрь, поморщился и чихнул. Из бумажника выстрелил фонтанчик конфетти.
– Чертовы циркачи... проклятые шутники, драть их плеткой... – пробормотал Буффорд под нос, а потом обратился к тете Дженни. – Сударыня, не одолжите пару сотен кронодоров? Кажется, я забыл снять деньги со счета, а ставки тут высоки, и берут только наличными.
– Простите, не захватила мелочи, – кротко ответила тетя Дженни, и укротителю, несолоно хлебавши, пришлось продолжить экскурсию вместе со всеми.
Группа отправилась осмотреть камерный синематограф и гимнастический зал. Второй помощник разливался соловьем, описывая роскошь помещений первого класса, Блоб вставлял комментарии, уточняя потраченные компаний суммы: стоимость ковров, зеркальной фольги на потолке, алюминиевой мебели. Ему нравилось слушать собственный голос, и он не обращал внимания на то, что Пулкинс посматривает на него с раздражением. Кому понравится, когда его перебивают!
Элли погрузилась в собственные мысли. И все они были связаны с капитаном Эвклидом Ларсеном.
Пожалуй, он был первым мужчиной, о котором она думала так много, и который вызвал у нее столько разнообразных эмоций.
Ларсен здорово отличался от тех типов, с которыми ей приходилось иметь дело в кабаре – развязных, скользких, порой опасных, порой просто надоедливых.
Элли никогда не думала о них как о мужчинах. Они были досадной неприятностью. Капитан Ларсен тоже был неприятностью, но такой, что вызывала серьезные опасения, а не только раздражение.
Но капитан вызывал у нее не только опасения. Половину своих чувств, которые разбудил в ней Ларсен, она затруднялась определить.
Он был жестким, властным, сдержанным человеком. Она остро чувствовала ту холодную энергию, которая окружала его, как аура. Эта энергия пробуждала в ней сильный отклик; Элли испытывала волнение, когда думала о Ларсене. И зуд любопытства.
Как странно, как неожиданно!
Элли нравилось наблюдать за людьми. При этом она настороженно гадала: есть ли в ней что-то такое, что отличает ее от остальных? И решила, что нет. Она артифиса, но все же она человек, обычная девушка. Она чувствует и размышляет, как все. Злится, тревожится, смеется... Ну, может, она чуть умнее остальных. Но это тоже нормально для людей – считать себя умней остальных!