– Мне кажется, Пулкинсу стоит рассказать капитану о своем питомце, – нерешительно предложила Элли. – Капитан не будет сильно сердиться.
– О, вижу, ты уже изменила свое мнение о Ларсене! – воскликнула тетя Дженни с горячим любопытством. – Как прошла ваша воздушная прогулка? Вы поцеловались в кабине аэроплана?
– Нет, что вы! – запротестовала Элли, вспыхнув. – Мы разговаривали. Не думаю, что ему хочется целоваться со мной.
– А тебе с ним?
Элли не ответила, лишь помотала головой.
– Идем обедать, – улыбнулась тетя Дженни. – Надеюсь, за обедом произойдет еще что-нибудь интересное. Почему бы тебе не пригласить капитана на вечернюю прогулку по галерее? А то он опять запрется в командном отсеке, как сыч.
Когда Элли вошла в салон, на нее устремились любопытные взгляды. Пассажиры уже проведали, что капитан Ларсен взял ее в полет на аэроплане. И наверняка строили догадки о характере их отношений.
Долгое путешествие – скучное дело. Сплетни могут немало его разнообразить. Лишь бы пассажиры не пошли в своих догадках слишком далеко и не решили докопаться до подноготной их яркой спутницы. Пожалуй, нужно быть осторожнее, меньше высовываться и не привлекать к себе внимания, сделала мысленную пометку Элли. А впрочем, пусть обсуждают то, что видят. Ведь никто не видит правды!
Когда Ларсен появился в салоне, щеки Элли вспыхнули, и она невольно вздрогнула.
Как всегда, капитан заполнил салон своим присутствием. Роскошь обстановки померкла перед великолепием его белого кителя с блестящими пуговицами. Напыщенные дельцы и богачи показались пустышками и померкли в потоке исходящей от него энергии и решительности.
Но капитан не подошел к Элли. Даже взглядом ее не удостоил. Он был собранным и отчужденным, как всегда. Наверное, утренний восторг полета и случайный поцелуй взбалмошной пассажирки уже выветрились из его памяти под потоком рутинной судовой работы.
К капитану подошла курносая блондинка в розовом. Элли уже знала, что ее зовут Эмилия Блуменгартен, она наследница богатого промышленника и завидная невеста.
– Капитан, говорят, сегодня утром вы поднимались в небо на аэроплане и катали пассажиров, – протянула она капризным голоском и коснулась локтя собеседника. – А меня покатаете? Прошу, капитан! Мне хочется насладиться красотами неба в вашей компании!
– Возможно, позже, когда мы будем стоять над Сен-Бернадет, – вежливо ответил капитан и предложил блондинке руку, чтобы сопроводить в столовую. – Тогда у меня будет время разогреть моторы нашего прогулочного аэростата.
Элли внезапно обиделась.
Ну вот, а она решила, что капитан как-то выделил ее из остальных пассажиров! Ничего подобного. Он обычный мужчина. Всегда готов угодить дамочке с хорошенькой мордашкой и недолго противится, когда его атакует такая особа.
Ну и пожалуйста, ну и ладно!
Они прошли в столовую и заняли свои места.
Элли угрюмо смотрела в тарелку.
На столах среди приборов теперь стояли вазочки с роскошными орхидеями, которые доставила авиетка с небесных оранжерей.
Усатый Шнаппс вынул орхидею, брезгливо понюхал, вернул цветок в вазу и начал разглагольствовать. Он бурно выражал свое недовольство тем, что на «Горгоне» есть големы. Шнаппс был из тех людей, кто охотно пользуются благами цивилизации, но при этом называют себя защитниками традиций и противятся всему новому.
– Все же я считаю, что держать на борту этих чудовищ опасно, – говорил он, сердито тыкая вилкой в запеченную треску. – Капитан, как вы согласились взять их?
– Это было распоряжение компании. Если бы решение зависело от меня, я бы не стал их брать.
Элли сердито глянула на капитана. Он что, на стороне Шнаппса?
– Послушайте, нет никакой опасности! – взмолился Блоб. – Компания взвесила все «за» и «против». И если акционеры решат убрать их, мы, безусловно, согласимся!
– Да, лучше бы вам согласиться, – ворчливо сказал Шнаппс. – А то я дважды подумаю, прежде чем приобретать акции вашей компании.
– Почему вы считаете, что големы представляют опасность? – негромко спросила Элли. Она подняла глаза и на миг встретилась взглядом с капитаном.
– Опасность есть всегда, когда речь идет о механизмах, обладающих разрушительным потенциалом. Но мной движут иные соображения. Взяв пять големов в команду, я был вынужден уволить пять матросов. Хороших матросов, между прочим. Я предпочитаю иметь дело с людьми.
– Люди создали големов, чтобы облегчить труд людей.
– Верно. Наука движет прогресс. Но не всегда в ту сторону, в которую нужно.
– Люди несут ответственность за то, что создали. Особенно если их творения могут чувствовать, как люди.
– Големы чувствовать? – поразился Шнаппс. – Полно, сударыня! Они инструменты. Механизмы! У них в головах перфокарты вместо мозгов.
– В них также есть искра человеческой жизни – часть эфирной ауры. Если некое существо не может смеяться, говорить и беспрекословно подчиняется вашим приказам, это не значит, что оно не может чувствовать и думать. И даже любить!
Тетя Дженни следила за их спором, как зритель за теннисным матчем. Ее голова поворачивалась то влево, то вправо, а глаза горели яростным любопытством.
– Соглашусь с вами, – вдруг ворчливо сказал укротитель Буффорд. – Големы могут чувствовать. Но это-то и страшно. Големы работали в нашем цирке разнорабочими. Иногда мы выводили их на сцену, как часть номера. И знаете, что я заметил? Они живо интересуются животными. Если оставить голема без присмотра, он подойдет к клетке и будет стоять возле нее часами. Они охотно выводят тигров на сцену и загоняют их обратно, убирают слоновий навоз и кормят собачек. И знаете, животные их слушаются. Даже лучше, чем людей. Наблюдать это жутко. Как будто они общаются на телепатическом уровне.
Буффорда передернуло.
– Вы тоже не любите големов? – догадалась Элли.
– Терпеть их не могу, – ответил Буффорд брюзгливо. – Ходячие консервные банки. Кто знает, какие мысли булькают в их железных головах?
– Но вы имели с ними дело. Если наш груз или механические матросы вдруг взбунтуются, вы сможете их укротить, верно? – ехидно спросил Шнаппс.
Буффорд смутился.
– Надеюсь, мне не придется этого делать. Хотя у меня в каюте хранятся чистые перфокарты. Их надо передать покупателю за океаном. Но машинки для их пробивки у меня нет. Да и пользоваться я ей не умею. Знаете, в затылке големов есть окошко, открывается специальным ключом, через него заменяют перфокарты. Когда хотят дать голему новую роль.
– Вот! – сказал Шнаппс снисходительно. – Перфокарты. И никаких чувств, никаких мыслей. Поняли, госпожа Селеста?
Элли упрямо помотала головой и горячо заговорила.
– Разве мы все не живем, как големы? Выполняем роль, предписанную обществом. Та же перфокарта, если подумать. Но мы все хотим вырваться на свободу. Не зависеть от чьей-либо прихоти. Не думать о правилах! А устанавливать свои!
Когда она это сказала, капитан досадливо поморщился, как будто услышал глупость.
– Да вы романтик и идеалистка, госпожа Селеста, – сухо сказал он с почти неразличимой иронией.
– Да, я романтик и идеалистка. Что в этом плохого?
Капитан пожал плечами и усмехнулся.
Он недоволен, догадалась Элли. Чем-то она его разочаровала!
– Вы думаете, я незрелая глупышка? – холодно поинтересовалась она.
Капитан коротко качнул головой.
– Вы красиво говорите. Но вы действительно верите в ваши слова? Или лишь повторяете то, что прочитали в левых газетах, потому что это модно?
Элли набрала полную грудь воздуха, чтобы сразить капитана метким и ядовитым ответом.
– Дорогая, не стоит, – тетя Дженни коснулась руки Элли.
Элли выдохнула и всерьез разозлилась. Пожалуй, ей все же не нравится капитан Ларсен. Ни капли!
Куда делся тот увлеченный мужчина, который рассказывал ей о небесных чудесах сегодня утром? Который решил выполнить ее мечту и дать ей крылья? Теперь напротив вновь сидел застегнутый на все пуговицы холодный капитан, жесткий и циничный.