– Куда столько потащила! – упрекнул ее конопатый. – Уронишь!
– Я справлюсь!
Элли лавировала между кухонными работниками, продолжая мурлыкать песенку.
Слева скворчало, справа шипело, за спиной бранились из-за порезанной моркови. Жар от печей обжигал щеки, волосы слипались от пара, и нужно было следить, чтобы никого не толкнуть и поскользнуться.
Да, пожалуй, танцевать на сцене проще! Как повара выдерживают целый день в такой обстановке? А ведь они обычные люди, не артифисы. У них нет ее выносливости и ловкости.
Люди куда крепче, чем кажутся!
Элли почти достигла буфета, когда произошло несчастье. Мордатый повар за столом справа шинковал капусту. Увлекшись, он смахнул локтем на пол подгнивший капустный лист и тот упал прямо под ноги Элли.
Лист мерзко хрустнул под ее подошвой. Нога поехала вперед, и Элли потеряла равновесие. Тарелки на миг взмыли в воздух, поднос полетел в сторону.
– Лови, лови! – завопил кто-то сзади. – Растяпа криворукая!
Время словно остановилось. Повар замер с поднятым тесаком, его лицо исказил ужас. Конопатый парнишка втянул голову в плечи и присел, ожидая шрапнели осколков.
А Элли почувствовала себя на сцене. Вот жонглер бросает в нее шары, блестящие диски и горящие факелы. Канат ходит под ногами. Публика в восторге, публика рукоплещет!
Сейчас рукоплесканий не было. Были вздохи ужаса и произнесенные шепотом ругательства.
Не думая, Элли сделала выпад и поймала первую тарелку. Затем молниеносно перехватила вторую. Третья тарелка приземлилась на локоть – легкое движение, и тарелка скользнула в стопку. Четвертая, пятая, шестая…
Их Элли поймала, красиво упав на колени.
А последняя тарелка грохнулась на пол и со звоном разлетелась на осколки.
– На счастье! – растерянно произнесла Элли, тяжело дыша и стараясь не растянуться на полу носом вниз. В ее руках было две ровные стопки тарелок.
Она с трудом сдерживала желание поклониться публике.
Повар уронил тесак и захлопал.
– Браво! – прогудел он.
Остальные отмерли и шумно заговорили.
– Ничего себе!
– Вот так фокус! Ну ты даешь, сестренка!
– Ловкая, чертовка!
– Повтори на бис!
– Я вот вам повторю! – вмешалась Матильда. Она широким шагом подошла к Элли и поцокала языком, глядя на осколки.
– Фарфоровая тарелка с позолотой! – трагично сообщила она. – Уже третья за рейс.
– Девчонка не виновата, – вступился за Элли конопатый. – Это Фриц, скотина криворукая, капусту упустил!
– Простите, – промямлил Фриц.
– Тебя не учили правильно шинковать, олух! – набросилась на него Тильда. – Уж я тебя поучу поварешкой по лбу! А ты... – она повернулась к Элли. – Быстро отнеси тарелки в буфет, и без своих кабацких фокусов! Потом бери веник и подмети. А потом... – она хмуро оглядела Элли. – Начистишь картошки.
– Хватит глазеть! – заорала Тильда на подчиненных. – Скоро механики обедать пойдут! Давай, жарь-вари, лентяи, половник вам в пасть!
Элли донесла тарелки до буфета без происшествий. Но сердце ее все еще громко колотилось.
Она нашла веник и совок, тщательно смела осколки, уворачиваясь от чужих ног, которые лихорадочно топали по кухне туда-сюда.
– А где картошку чистить? – спросила она у овощереза Фрица, которого уже считала хорошим знакомым. Ведь они вместе попали в переделку из-за его капусты. Ничто так не сближает людей, как выговор на двоих.
– Тут, – Фриц отвел ее в закуток, где стояло ведро с водой, и вручил тонкий ножик. – Вот этот мешок надо начистить. Завтра господам первого класса подаем на гарнир герцогский картофель со сливками и мускатом, а парням из экипажа – просто запеченную.
Элли в ужасе уставилась на мешок высотой ей по пояс.
– Э-э-э… все это почистить?
– Ну да! Тут немного. Чистить умеешь? – спросил Фриц с подозрением.
Элли никогда в жизни не имела дела с сырым картофелем.
– Да, умею! – браво ответила она.
Фриц вздохнул и с жалостью посмотрел на ее гладкие белые руки.
– Срезай тоненько, но не очень. Держи нож лезвием к себе. Двигай к большому пальцу. Палец только себе не отхвати, артистка.
– Я как-то жонглировала двумя ножами и танцевала канкан, – зачем-то сообщила Элли Фрицу.
– Подумаешь! – тот пренебрежительно махнул громадной рукой. – А я могу танцевать чечетку и при этом лепить пирожки с закрытыми глазами.
– Ого! – уважительно удивилась Элли и села на табурет.
Первые четыре клубня под ее ножом превратились в кубики, а Элли получила выговор от Тильды. Незаслуженный, потому что в тот момент она уже чистила пятую картошку и поняла технику. Картофелина получилась гладенькая, ровная, круглая.
Элли метко запульнула ее в ведро.
Хорошо, что у артифисов отлично развита мелкая моторика! Человеку понадобится куда больше времени, чтобы овладеть всеми тайнами снятия шкурки с овощей.
Но через час ловкие руки артифисы заболели, большой палец свело судорогой, ладони занемели от холодной воды, а спина заныла от неудобной позы.
– Ничего, – пробормотала Элли сквозь стиснутые зубы. – Вы еще не знаете, что такое механическая девушка из кабаре. Меня картошкой не возьмешь!
Она посидела минуту, выпрямившись и разминая пальцы.
– Устала? – спросил Фриц, хлюпая носом и вытирая слезы – он чистил лук. – С непривычки бывает. Ты встань, чисти стоя. Все разнообразие.
Элли послушалась. Да, неплохой совет – хоть ноги размять. Но нагибаться к мешку каждый раз неудобно.
Она вспомнила еще один трюк из танцевального номера. Артистка мыском туфли цепляет лежащий на сцене цилиндр, подбрасывает его в воздух и надевает. А потом таким же эффектным образом подхватывает черные очки и тросточку.
Интересно, с картофелем сработает?
Воровато огляделась – на нее никто не смотрел. Элли высыпала на пол несколько картофелин. Легко катнула картофелину к себе подошвой, стремительно подцепила мыском туфли и толкнула вверх.
Оп-ля!
Картофелина как по волшебству взлетела в воздух и оказалась в ее ладони. Элли широко заулыбалась. Тело помнит нужные движения!
Через секунду картофелина лишилась шкурки и полетела в ведро с водой.
Дальше дело пошло как по маслу.
Чтобы было веселее работать, Элли добавила в трюк новые детали. Кидала очищенный картофель в ведро через плечо, через локоть. Очистив сразу три картофелины, вспомнила и выполнила и другие жонглерские трюки: фонтан, каскад, барраж…
Старый жонглер Мальволио был бы ей доволен!
Она так увлеклась, что не заметила, как голоса вокруг стихли.
Она бросила последнюю картофелину в ведро, шумно выдохнула и поклонилась ведру.
Грянули аплодисменты.
Элли растерянно огляделась.
Ей хлопали повара, судомойки, официанты. Только шеф-кок Матильда не хлопала. Она смотрела на нее с подозрением.
– Ну и цирк! – смеялись кухонные работники. – Кабаре «Жарь-вари»!
– А морковкой так можешь жонглировать?
– Морковкой каждый дурак сможет! Пусть попробует оладьями.
– Братцы, это что выходит – она за час пятьдесят фунтов картохи начистила? – удивился мордатый Фриц.
– Я видел, как она это делала – строчила, как заведенная! – засмеялся конопатый.
– Слушай, ты вообще человек? Или автоматон?
– Я человек! – испугалась Элли. – У нас в кабаре все такие. Работа на сцене развивает ловкость и сообразительность.
– Ты завтракала, ловкачка-циркачка? – мрачно спросила у нее Матильда. – Иди, отдохни. Садись туда и ешь – она показала на столик в углу, где на тарелке лежали бутерброды.
Элли с облегчением сняла фартук и отправилась мыть руки. Как же она устала!
И до этого она думала, что работа в кабаре – тяжкий труд! Выходит, не знала она пока тяжелого труда. На кухне никакой автоматон не сдюжит. Тут нужны человеческая сообразительность, ловкость и терпение. И творческий подход!