Порядок тут идеальный. Все на своем месте, каждая вещь аккуратно сложена. Это временное жилье серьезного, вдумчивого человека. Но человека, который умеет мечтать. Об этом говорят астрономические атласы на полке и стопка карандашных набросков на прикроватном столике.
Элли скосила глаза, пытаясь рассмотреть верхний рисунок. Женская фигура стоит, оперевшись на поручень галереи, поза смелая и беззаботная. Фигура была определенно знакомой. Ее Элли видела каждый день утром в зеркале.
От этого открытия ее охватила такая бурная радость, что она чуть не рассмеялась вслух.
Ларсен пошевелился. Он потер шею, оттянул бинт и поморщился.
– Тебе больно? – встревожилась Элли.
– Слишком плотная повязка. Натирает, – Эвклид попытался левой рукой распустить узел, но у него ничего не вышло. Элли пересела к нему на койку и стала помогать. Она спустила рубашку на плечо и сосредоточенно возилась с завязками, но чувствовала, что Эвклид смотрит на нее. От близости его сильного, горячего тела у нее кружилась голова, и путались мысли.
– Какие у тебя ловкие пальцы, – сказал Эвклид хрипловатым голосом. – Все, что ты делаешь, у тебя получается хорошо.
– Я старательная! – улыбнулась Элли и подняла голову.
– И очень красивая.
Он коснулся пальцами ее щеки и обвел контур лица. Элли замерла, затаив дыхание. Он смотрел на нее серьезно, а его светлые глаза потемнели и стали цветом, как грозовое небо.
– И храбрая. Ты не боишься ничего на свете, не так ли?
– Я боюсь множества вещей, – голос у Элли куда-то пропал, и ее ответ прозвучал едва слышно.
– Например? – продолжал допытываться Ларсен; его пальцы обхватили ее подбородок.
– Грозы, – выпалила Элли, не думая, что говорит. В голове билась одна мысль: «Да поцелуй меня уже!»
Ответ Ларсена так удивил, что его рука упала. Элли чуть не застонала от разочарования.
– Грозы? Ты боишься грозы? Не закрытых помещений, а грозы?
– Закрытых помещений тоже, – сердито ответила Элли. – А гроза – это реальная опасность.
– И ты вышла на галерею в грозу и танцевала на перилах среди молний.
– Да? – растерялась Элли. – Точно. Была гроза. Но сегодня я почему-то не боялась. Ну, разве что в самом начале немножко. Честно говоря, твой гнев страшил меня куда больше.
– Поразительно, – сказал Эвклид сурово, обхватил ее здоровой рукой за затылок и поцеловал в губы.
Первый поцелуй был легким, дразнящим. Но за ним тут же последовал второй, и уже без шуток. Второй поцелуй был властным, откровенным и решительным – как и все, что делал капитан.
Капитан не просил – он требовал, и отказа он бы не потерпел.
Элли приоткрыла губы; хоть она и хотела поцелуя, он застал ее врасплох, и она запаниковала на один короткий момент. Ее руки лежали на его груди, и когда поцелуй стал глубже, сжала пальцы, сминая ткань его рубашки. А потом обняла Эвклида за шею и ответила так пылко, что ее сердце опалил огонь. Ей казалось, она плавится от его прикосновений.
Она осторожно исследовала очертания его рта, и обнаружила, что его губы имеют идеальную форму, один уголок чуть выше другого. Но они были жесткими, шероховатыми, с обветренной кожей – губы настоящего мужчины, героя, покорителя неба.
Это невыносимо! Он не спешит, его рука медленно ласкает ее шею и спину, спускается ниже – его сердце громко стучит, но он владеет ситуацией, не она! А ей хотелось раствориться в Эвклиде, стать с ним одним целым. Оказывается, любовь – мучительное чувство!
Элли казалось, что она вот-вот упадет в обморок, но при этом она никогда не чувствовала себя настолько живой и настоящей.
Она задыхалась и не соображала, что делает и где находится. Крепко сжала его плечи, но его твердое тело едва заметно вздрогнуло, и капитан коротко втянул воздух сквозь зубы.
Элли моментально отшатнулась, как ошпаренная.
– Прости! Я сделала тебе больно. Твое плечо!
Вместо ответа он притянул ее к себе и снова поцеловал, но теперь поцелуй был нежным.
Он отпустил ее и погладил ее щеку.
– Это ты меня прости. Надо признать, я все же не в лучшей форме.
– Ложись.
Элли заставила его опуститься на подушки. Эвклид со вздохом повиновался, и она поняла, как смертельно он устал, хоть и скрывает слабость изо всех сил.
– Не уходи, – Эвклид взял ее за руку.
– Мне не хочется уходить.
Она осторожно легла рядом с ним, обняла его, положила голову на здоровое плечо. Эвклид подвинулся, давая устроиться поудобнее. Перед глазами оказалась его щека и подбородок, и Элли изучала его черты, замирая от восхищения.
Тихо гудели моторы, но ветер стих; «Горгона» шла плавно, небо очистилось, в иллюминатор светил желтый круг луны.
Элли было хорошо. Но и немного тревожно. Ее возбуждение еще не улеглось – да и как тут успокоишься, когда рядом с тобой лежит самый прекрасный и грозный мужчина на земле!
Эвклид повернулся, и теперь тоже всматривался в ее лицо.
– Ты изумительная девушка, Элли, – сказал он негромко. – Ты так прекрасна, что похожа на куклу.
Элли дернулась, как от удара током. Ничего хуже Эвклид сказать не мог.
– На куклу?!
– Прости. Я не умею говорить комплименты, – он криво улыбнулся. – Я не имел в виду глупую, лупоглазую куклу. Ты совсем другая. Лукавая, добрая... таинственная.
Он прикрыл глаза, мышцы возле его рта напряглись, брови сдвинулись, как у сильного, сурового человека, который говорит о чем-то трогательном, и стесняется своих слов. Элли моментально его простила.
Эвклид справился с приступом неловкости и продолжил, делая паузы, чтобы подобрать правильные слова, и это давалось ему нелегко.
– Моя семья была небогатой. Я рано начал работать – помогал матери. Разносил ее заказы. Иногда меня посылали в богатый квартал. Мой путь лежал мимо магазина игрушек. Я подолгу стоял перед витриной. Конечно, больше всего меня интересовали солдатики, конструкторы и ружья. Но еще в витрине стояла механическая кукла. У нее было очень милое лицо. И я воображал, что она – живая девочка. Я спасаю ее от хозяина магазина, и мы вместе отправляемся в дальнее путешествие и переживаем сотни приключений.
Он усмехнулся над собой.
– Не знаю, почему я это вспомнил. И почему я тебе это рассказываю. Мужчины обычно не делятся такими воспоминаниями. Я смешон?
– Нет, обычно не делятся. Только очень сильные и уверенные в себе мужчины не боятся говорить о таком, – улыбнулась Элли и ласково провела кончиками пальцев по его груди. – Ты ни капли не смешон, Эвклид Ларсен. Я люблю тебя за твою откровенность.
Сказала и прикусила губу. Девушка же не должна говорить о любви после первого поцелуя? Женские журналы и подруги в кабаре учили, что надо держать мужчин на поводке, интриговать их, быть игривой, но холодной...
Элли прекрасно умела отшивать непрошенных ухажеров и выслушивать с улыбкой пьяные признания в любви, но не имела ни малейшего представления, как надо себя вести, когда замешаны настоящие чувства. Почему нужно их скрывать?
Великий Механикус, что сейчас о ней думает Эвклид! Он решит, что она опять водит его за нос.
Но как неожиданно, что он говорит с ней откровенно, рассказывает о себе!
Он показывает, что доверяет ей. И приглашает к ответной откровенности.
Ларсен слегка повернул голову и серьезно глянул на нее.
– Элли… послушай. Скажу как есть. Меня к тебе тянет. Мне нравится на тебя смотреть. Разговаривать с тобой. В твоем присутствии я не могу думать о чем-то еще. Мне не хочется тебя отпускать. Но я растерян. Встревожен. Потому что не думал, что когда-нибудь встречу такую девушку, как ты, и потеряю от нее голову.
Он выложил все как на духу, с непоколебимой уверенностью, которая так не вязалась с его признанием собственных сомнений.
Элли прикрыла глаза. От его низкого голоса у нее сжималось сердце, а по телу пробегали крошечные разряды тока.
– Эвклид, разве ты не влюблялся раньше? – вопрос вылетел прежде, чем она поняла, что собирается спросить.