Профессор предугадал мой вопрос: нет, он больше никогда не видел ее. Он не возвращался на остров до пенсии, до исследований о Тихо Браге. Может, он и начал заниматься астрономом, чтобы вернуться на остров. Спустя пятьдесят лет. Девушки здесь больше не было, никто не распахнул для него объятий, прошептав: «Наконец-то…» Он произнес это почти равнодушно, но я почувствовала, что за иронией прячется грусть.
Встретить ее сына было шоком: у него ее глаза, это невероятно. Вечный упрек, удар уходящего времени, неизлечимая рана.
— Но Бьёрн-то ни в чем не виноват, почему вы его избегаете?
— Вы его так защищаете. Уж не влюбились ли в славного викинга?
— Не знаю. Я не задавалась этим вопросом.
— А надо бы. Потому что прогулки по лесу и закаты — это прекрасно, но когда вы окажетесь с этим дровосеком у камина, нос к носу, в мертвый сезон, во время бурь и штормов… не заскучаете ли вы? — Заметив мою обиду, он смягчился: — Я жуткий сноб, простите меня. Да и не мое это дело, вы взрослая девочка.
Мне больно оставлять его одного. Я представляю его одиночество, комнату, где он с трудом поднимается, чтобы открыть окно, немного подышать, подумать о прошлом, которое я разворошила.
Селиан
Раньше остров был голым.
Он родился из пены Северного моря. Самый прекрасный остров в мире.
На нем жили только три существа: лось, лохматая птица и очень умный мальчик (несмотря на небольшие трудности в школе).
Небосклон над красным островом округлился, чтобы планетам было удобнее вращаться. Коперник, и Птолемей, и вообще все ошиблись: именно остров — центр Вселенной.
Несколько капель. Неужели рапсовые поля, за которыми я, Робинзон, столько лет ухаживал, погибнут в потопе?
Я забираюсь на мокрое миндальное дерево.
И думаю том, что
между травой и дождем
нет — ничего.
После отъезда Тихо Браге дворец полностью разрушили по приказу фаворитки Кристиана Четвертого, которой не терпелось избавиться от легенды. Ураниборг теперь лишь груда разрозненных камней, молчаливых фронтонов, в которых до умопомрачения можно искать крупицу гения Браге, знак, который он мог нам оставить и который ждал нас все это время. И тем не менее романтика руин продолжает пленять.
В тысяча шестьсот семьдесят первом году французский астроном, засланный Академией наук, провел раскопки, чтобы обнаружить фундамент обсерватории. Он обнаружил часть крепостных стен того времени, составлявших четырехугольник, каждый угол которого соответствовал кардинальному числу. Еще можно различить очертания внутреннего двора замка и то, что осталось от подземных тюрем. Часть парка была восстановлена вместе с зелеными лабиринтами, где Селиан играл в прятки: массивные блоки в форме звезд, маленький квадратный садик, в котором пахнет лимонами, анисом и мятой.
Младшая сестра Тихо была садоводом. В глубине сада, известного во всей Скандинавии, Софи устроила химическую лабораторию, где разрабатывала лекарственные препараты.
Я всегда думала, что, может быть, она увлеклась лекарственными растениями и алхимией из-за травмы брата — в надежде изменить ход вещей, что-то исправить. Она часто приезжала повидать Тихо, сосланного на далекий остров, подальше от человеческих страстей, помогала ему приучать деревья к новой среде, приводить в порядок луга, ассистировала в астрономической обсерватории.
Я читала, что в конце жизни она обосновалась в Кронборге, в переделанном братом замке, — и меня даже не удивляет, что все в этой истории ведет к «Гамлету»… Софи продолжала заниматься ботаникой. Эта талантливая самоотверженная сестра, наверное, гуляла по лужайкам стоявшего на воде укрепления напротив острова Вен, где Ураниборг уничтожали камень за камнем, и у нее щемило сердце: Тихо, Галилей, Кеплер, все, кто были Небесами, отныне станут лишь тенями…
Я думаю об этой странной судьбе, о горьком привкусе вербены на губах.
«Софи Браге вызывает у меня восхищение — ее забота о больных, ее исключительные познания в области растительного мира. Ее брат вызывает у меня куда меньшее восхищение, что бы ни говорил профессор…»
Мы с Сольвейг вытащили на понтон два шезлонга, пока Селиан брал уроки рыбалки у новых друзей. С чашкой кофе в руках и Локи в ногах Сольвейг объяснила, почему местного героя обходят молчанием: она часто слышала от дедушки, что Тихо Браге, живя в своем отдельном королевстве истории, с вассалами обращался как деспот. Это проливает свет на то, что я уже читала о роли подземных тюрем и сложного строения замка, когда мы ходили в музей. Для современной науки возведение Ураниборга — поле для важнейших исследований, но для рыбаков и крестьян Вена приезд астронома означал двадцать лет каторжного труда.