Селиан сидел в углу у камина. Бабушка рассказывала ему про Месопотамию и тысячи жизней, прочитанных по звездам. Интересно, как мой ботаник это воспринял? Но ведь знаки зодиака такие красивые, и все это очень поэтично, захватывающе, какое-то иное измерение!
Рука моей матери что-то чертит между планетами, намечает темную судьбу: «Плутон встречается с Юпитером — знак сильного человека с пророческим даром. Нептун противостоит черной Луне: жестокая смерть и вода. Прямо как в твоей истории, дорогая…»
Разве это будущее, мама? Разве не прошлое? Ты не помнишь, как маленькая девочка в ночной рубашке стояла у реки, а ты угрожала броситься? Неужели ты забыла? Теперь ты так спокойна, волосы заплетены в косу, Селиан частенько сидит у тебя на коленях, хотя ему это уже не по возрасту. А он сказал, что ему нравится твой запах: полыни и вербены. Ты выдаешь новые предсказания, но я уже не слушаю.
Селиан
Мама запрыгивает ко мне на кровать. Мы валетом ложимся под светящимся потолком моей комнаты, где воссозданы несколько созвездий: Кассиопея, Большая и Малая Медведица, Пегас, Дракон…
Я задаю волнующий меня вопрос: «Куда бы ты отправилась, если бы могла?»
— Ты имеешь в виду, о каком месте я мечтаю?
— Да. Если бы ты могла куда-то перенестись…
— Может, я бы перенеслась в хижину на берегу озера… Чтоб вокруг птицы летали. А ты?
— На необитаемый остров. Как Робинзон Крузо.
Я бежала, чтобы вовремя оказаться в хоровом зале школы. Я обещала Селиану прийти, к тому же меня радовало, что ему наконец-то интересно. Однако и в этот раз я вижу, что ему, как всегда, интересна только первая песня, дальше — скука. Вид отсутствующий. Его отвлекает то ли муравей, то ли какая-то мысль, то ли вид из окна на двор…
Не могу не улыбнуться, хоть и волнуюсь. Я понимаю, почему у него такой отрешенный вид: Селиан дует на перышко. Какое-то непонятное перышко летает туда-сюда в воздухе и никак не упадет. Селиан стоит в ряду других учеников, но его разум далеко, его мечты бесконечны.
Возвращаясь, я смотрю на собственное отражение в зеркале. Похудевшее бледное лицо. Темные круги, тусклый взгляд — никакой перспективы в этом взгляде.
Да у тебя депрессия, старушка.
Четыре утра. Встаю спокойная. Я приняла решение: попрошу отпуск, сниму квартиру, заберу Селиана из школы до наступления каникул, и мы уедем туда, где будет легче дышать. Даже если побег не вылечит ни детских ран, ни любовных, к черту, я больше так не могу — меня гнетет меланхолия. Я должна победить печаль хотя бы ради сына.
Я сознаю, что выдергиваю нас из привычной обстановки, словно мы спасаемся с тонущего корабля. И если бы я спросила совета, мне бы сказали, что я делаю глупость. Но я больше не хочу погребать себя под рекомендациями. Как часто мы делаем то, что действительно хотим?
Мы уедем на несколько месяцев. Я придумала это, вспомнив метафору парусника, плывущего против ветра, о которой мы говорили с отцом Розали, и о нашей беседе с Селианом. Пункт назначения очевиден.
Остров
Мы шагаем под небесами цвета стали, иногда их пронзает восхитительный резкий свет.
В утренней дымке на горизонте появляются очертания. Остров приближается, цвета более резкие, и у меня дух захватывает от скал цвета охры, склонов, поросших травой и спускающихся к самому морю. Гид уточняет, что это место называется Бакафалл и что в популярной шведской песенке «Девушка из Бакафалла» речь идет о девушке, которая стоит на вершине скалы и просит волны вернуть возлюбленного-моряка.
Вен впереди словно выныривает из моря.
Селиан
На корпусе нашего кораблика написано «Йеппе», так звали карлика, друга Тихо Браге. Мы одни на палубе. Когда мы проплываем мимо танкера, ветер поднимает мамину юбку. Накануне путешествия мама подарила мне бинокль, и я рассматриваю морских тварей. Внезапно из-за скалы высовывается лисья мордочка. Мама! Скорее! Смотри!
Когда мы приплываем в порт Беквикена, нас встречают смеющиеся чайки и Сольвейг, высоченная блондинка, которая изо всех сил сжимает мне руку, приветствуя.
На плотину рыбаки вываливают ящики со свежей треской. Во времена Тихо Браге это были тропические рыбы, экзотические растения и разноцветные птицы…
«Селиан, ты идешь?»
Сольвейг приехала за нами на машине, но и местные жители, и туристы здесь перемещаются на велосипеде. Она показывает нам эти желтые велосипеды — повсюду. Ехать недалеко, она останавливается во дворе и знакомит нас с длинношерстной французской овчаркой, спящей перед дверью: «Локи, это хозяева».