* * * Между тем дела на крейсере шли своим чередом, оборудование обновлялось, системы тестировались, орудия приводились в состояние боевой готовности. Скучала только команда технического обслуживания авиационной группы: ни самолётов, ни пилотов на "Варяге" до сих пор не видели. Оставаясь для подавляющего большинства загадкой и ни с кем не сблизившись более, чем положено субординацией, Долгопрудный тем не менее быстро вписался в работы по достройке "Варяга", выполняя свои обязанности энергично и со знанием дела. Если нужно было кричать - он кричал. Если нужно было топать ногами - он топал ногами. Но если нужно было улыбаться он прямо-таки излучал дружелюбие. Только один человек на всём "Варяге" мог рассказать, кто такой Георгий Семёнович Долгопрудный, но этот человек молчал, пряча улыбку в усы. Звали его Василий Рушников, и на "Варяге" он занимал должность командира расчёта одной из зенитных ракетных установок "Кинжал". Под его началом служили двенадцать человек, которых Рушников ласково называл: "Мои апостолы". Подчинённые его уважали, хотя он был младше любого из них по возрасту ему совсем недавно исполнилось тридцать пять. А вице-адмирала Долгопрудного он знал, потому что начинал свою флотскую службу на Тихом океане, и лишь потом, в 92-ом году, запросился на родину, на Украину, где проживали его родители, в одночасье превратившиеся из обеспеченного семейства флотского офицера в тех, кого называют "живущими за гранью бедности". Его возвращение, его умелые умные руки позволили семье Рушниковых как-то сводить концы с концами в самые тяжёлые годы, но настоящее благосостояние пришло только теперь - когда Василий стал членом команды "Варяга". Однажды Долгопрудный посетил пост управления "Кинжала". Рушников построил личный состав и доложил вице-адмиралу о готовности расчёта выполнить любую боевую задачу. Георгий Семёнович, который уже ознакомился с персональным досье и послужным списком Василия, одобрительно кивнул. Потом повернулся к стоящим в одну шеренгу "апостолам" и спросил: "Ну как, ребятушки, покажете, на что способны?". Сформулированный в виде просьбы, приказ остаётся приказом, моряки быстро заняли свои места, и Рушников, удостоверившись в этом, запустил на компьютере управления тестовую программу. За две секунды программа сгенерировала четыре цели, по характеристикам соответствующие американским противокорабельным ракетам "Гарпун" RGM-84, на скорости в триста метров в секунду приближающиеся к кораблю. Кроме того, компьютер усложнил задачу, создав мощную завесу из помех, чем попытался сбить с толку собственную систему радиолокационного обнаружения. "Антенна! - прикрикнул Рушников( увидев( как цели на экране радиолокатора раздвоились. - Выделить ложные!". Оператор антенного поста быстро подкорректировал показания локатора с помощью телевизионно-оптической системы наведения, и целей снова осталось только четыре. Василий помедлил ещё несколько секунд, выжидая, когда условные ракеты войдут в зону поражения, которая для комплекта "Кинжал" составляет 12 километров, и отдал приказ: "Расчёту, цели номер один, два, три, четыре - уничтожить!". Если бы в подпалубных пусковых установках находились контейнеры с телеуправляемыми зенитными ракетами 9М330, а цели были бы настоящими, а не учебными, то в этот момент почти одновременно откинулись бы массивные крышки, и четыре дымные полосы расчертили бы воздух над морской гладью акватории. С интервалом в три секунды, определяемым скорострельностью, условные ракеты комплекса "Кинжал" ушли в сторону условных целей. Расчёт напряжённо следил за тем, как сближаются ракеты и цели, а комплекс автоматически отработал полный цикл и приготовился к новому залпу. Ещё через двенадцать секунд после этого все четыре условные цели были уничтожены. Вице-адмирал похлопал в ладоши, выказывая высокую оценку слаженной работе расчёта комплекса и высокому профессионализму его командира, потом отвёл Рушникова в сторонку. - Молодец, Василий( - похвалил он подчинённого. - Хорошо себя показал... Долгопрудный сделал паузу и добавил заговорщическим голосом: - А ведь я тебя помню, Рушников, и "подвиги" твои помню. - Неужели, товарищ вице-адмирал? "Подвиги" за Рушниковым водились, но он предпочитал их не афишировать: не попали в личное дело, и славно. - Значит( так, - сказал Долгопрудный( - будь я на Тихом твоим начальником( ты бы в два счёта с флота вылетел - за любую из своих выходок. Не посмотрел бы ни на выслугу( ни на рабоче-крестьянское происхождение. Но здесь выбирать не приходится( а службу ты знаешь - так что служи( но если ещё хоть раз... Дополнительные разъяснения, что последует за ещё одним "разом", не потребовались. Рушников вытянулся по стойке "смирно" и гаркнул: - Подобное больше не повторится, товарищ вице-адмирал! Я давно взялся за ум и остепенился. - Верю, - сказал Георгий Семёнович и, кивнув, ушёл к себе. Василий проводил его долгим задумчивым взглядом.