Налетчики были из рослого племени. Рыжебородому ребенок казался досадной помехой, отвлекавшей от серьезного врага. Он беспокойно посматривал на мальчика, но не решался сбросить его с седла из опасения, что кто-нибудь из взрослых тут же нападет на него, застав врасплох. В довершение всего рыжебородый неважно видел и только через несколько мгновений отчетливо разглядел мчавшегося на него мальчика. Лицо юного воина не было лицом ребенка. При виде этих глаз у кимолианина поднялись дыбом волосы на затылке.
Мальчик летел прямо на него, не отрывая взгляда, готовый победить или умереть, – совершенное, подчиненное одному стремлению существо, свободное от ненависти, гнева, сомнений, непорочное, служащее богу, с ликованием преодолевшее страх. И с этим существом, от лица которого исходило нечеловеческое сияние, изо рта которого вылетали пронзительные, высокие, как клич охотящегося ястреба, крики, рыжебородый не пожелал связываться. Он дернул поводья, разворачиваясь к ближайшему скопу – приземистому, дородному, далекому от сверхъестественного или божественного. Но его взгляд блуждал, он медлил слишком долго. С воплем «Аххиии!» сияющий мальчик-воин поравнялся с ним. Кимолианин швырнул копье, странное существо уклонилось; он увидел глубоко посаженные, небесной сини, глаза, восторженно кричащий рот. Удар сотряс грудь кимолианина, удар, принесший мгновенный мрак. В последний миг, когда свет уже мерк в глазах рыжего, ему показалось, что улыбающиеся губы мальчика приоткрылись, чтобы выпить его жизнь.
Скопы приветствовали Александра ликованием. Без сомнения, он принес им удачу. Кимолиане дрогнули: убитым оказался любимый сын их вождя. Они беспорядочно стали пробиваться к бреши в воротах, прокладывая себе дорогу сквозь мечущийся скот и людей.
Лошади визжали, коровы мычали и топтали упавших; поднялась смешанная вонь от свежего навоза, смятой травы, пота и крови.
Когда кимолианам удалось сбиться в небольшую группу, стало видно, что они торопятся выбраться на дорогу. Прокладывая себе путь среди коз, Александр вспоминал местность, увиденную с утеса. Вырвавшись из давки, с пронзительным воплем: «Остановите их! На тропу! Поверните их на тропу!» – он, не оглядываясь, поскакал вперед. Если бы скопы не последовали за ним, он сражался бы с кимолианами в полном одиночестве.
Скопы успели вовремя: беглецам отрезали все пути, кроме одного. В растущей панике, неспособные из всех зол выбрать наименьшее, страшась обрыва, но ничего не зная о козьих тропах, ведущих по каменистому холму, кимолиане сгрудились на узкой дорожке, проходящей над ущельем.
Дикарь, замыкавший цепочку беглецов, рывком повернулся к преследователям. Дочерна загорелый, с ястребиным носом и соломенными волосами, этот человек первым бросился в бой и бежал последним. Он дольше всех не оставлял намерения пробиться на дорогу. Зная, что на этом пути соплеменников ожидает гибель, кимолианин пропустил их вперед и закрепился в самом узком месте тропы. Это он задумал набег и был его вдохновителем; его младший брат пал от руки мальчишки, который по возрасту годился только на то, чтобы пасти овец; кимолианину предстояло обо всем рассказать отцу. Лучше искупить этот позор смертью. Гибель ожидала остатки отряда в любом случае, но если он на какое-то время сумеет удержать проход, кто-нибудь да спасется. Воин обнажил старый железный меч, доставшийся ему от деда, спешился и преградил дорогу.
Мальчик, отбившийся от промчавшейся мимо него плотной толпы преследователей, увидел, как смелый кимолианин один сражается с тремя. И, получив удар по голове, падает на колени. Кимолиан оттеснили к краю пропасти. Радостно завывая, скопы швыряли в них камни; вооруженный луком стрелок спустил тетиву. Лошади с диким ржанием падали с утеса, люди срывались следом. Половина отряда погибла, прежде чем уцелевшие оказались вне пределов досягаемости.
Все было кончено. Александр осадил свою лошадку. Ее шея была порезана, и животное начинали беспокоить боль и мухи. Александр заботливо обтер рану. Он всего лишь хотел убить своего первого человека, а выиграл целое сражение. Бог послал ему эту победу. Скопы – те, кто не полез вниз снимать с убитых оружие, – столпились вокруг него. Александр чувствовал на своей спине и плечах их тяжелые руки, слышалось учащенное дыхание. Он был их военачальником, их бесстрашным ястребом, маленьким львенком-талисманом. Гир подошел к Александру с видом человека, который утвердил свое положение в обществе навсегда.