— Плазмоидную природу, — фыркнул я.
— Я когда-то интересовался этой загадкой.
— Приемные заставили?
— Нет, личный интерес. К таким, как они считали пустым вопросам, меня не подпускали.
— И что ты знаешь об НЛО? — я решил проверить его интерес.
— Ну, если тебя интересует, — Димка оживился, снял очки, его глаза блестели.
— Об НЛО открыто заговорили в 1947 году. Самолет американского пилота над Каскадными горами со сверхзвуковой скоростью обогнали 9 дискообразных объектов. Пилот успел сделать несколько удачных снимков которые и продемонстрировал журналистам, обозвав объекты «летающими сковородками».
— Летающими сковородками?
— Да, это потом, газеты приняли другой термин — «летающие тарелки». Но, чаще наблюдаются не тарелки, а шарообразные и звездообразные НЛО, реже — «сигары» и «треугольники». У нас, тема НЛО считается закрытой, поэтому в газеты и материалы попадает чаще не научный, а снисходительно-насмешливый материал. Я слышал утверждения, что это секретные военные корабли, так сказать оружие нового тысячелетия. Есть утверждения, что это внеземная форма жизни, летающие генетические и психофизические лаборатории, машины времени, полтергейст.
На стол упала черная тень.
— Так, товарищи бойцы, — процедил Маркулис, — разговоры на посту? — Он ядовито посмотрел на Димку. — Что ты еще знаешь об НЛО?
— Мое время заступать, — ответил Димка, водружая на нос очки.
— Странное боевое дежурство, — вмешался я.
— Молчать, — просипел Маркулис, его лицо побагровело, — завтра проведем очередную «беседу».
— С удовольствием, — я постарался, как можно беспечнее улыбнуться.
— Рядовой Клон, — Маркулис успокоился, — сдать пост. Рядовому Хвалею принять.
— Есть. — Димка сел на мое место.
— Клон — отбой.
— Спасибо, — я поплелся к кровати, спать не хотелось.
— Перископ, — кивнул сержант Хвалею и сел рядом.
«Не уйдет», — подумал я, устраиваясь на кровати и закрывая глаза. Через некоторое время, перед глазами полетели серебряные сковородки, Димка расстреливал их из перископа, под громкую команду: «Пли!», которую отдавал Маркулис.
— Рота! Подъем! — закричал дурашливым, петушиным голосом Рыжков.
— Какая рота, идиот, здесь отделение, — простонал, поднимаясь с кровати Губа.
— Отделение, подъем! — завопил, исправившись, младший сержант.
— Выходи на зарядку, — приказал Рыжков.
— Дурдом продолжается, — пробурчал Губа. Я посмотрел на Сергея — выглядел он неважно: бледно-зеленый, с фиолетовыми мешками под глазами.
— Серега, ты чего, заболел?
— Муторно мне, — пожаловался Губа. — Предчувствия плохие.
— Какие?
— Отвратительные, — Сергей сморщился, схватился за грудь.
— Заболел?
— Да нет. Сердце, когда что-то предчувствует, начинает покалывать. — Сергей вымученно улыбнулся:
— Как говорил мой дедушка: «сегодня день с повышенным риском к заболеваниям и травматизму».
— Он тоже чувствовал?
— В нашей семье все немного чувствуют.
— Ну-ну, — я окинул взглядом полутемное помещение. В бетонном кубе, от влажного, затхлого воздуха запросто можно подхватить простуду и приобрести нездоровый цвет лица. И я чувствовал себя разбитым, всю ночь снилась всякая лабуда: то приходил Лютик, интересовался тачанкой; то с Хвалеем отражали атаки нлонавтов, сбивали летающие тарелки, в одной почему-то оказался младший сержант Рыжков.
Отделение построилось. Рыжков вывел нас на поляну.
— Разве мы не на боевых учениях? — спросил Дылдин.
— Одно другому не помеха, — ответил Рыжков. — Руки вместе, ноги шире — приседания начинай, — весело командовал он.
— Встали на носочки. Расслабились. Потянулись-потянулись. Взмахнули руками, потрясли кистями и полетели-полетели.
— Гуси-гуси: га-га-га! — загоготал Хвостов.
— Разговорчики! Переходим к прыжкам на месте! Отставить! Бег на месте! Восстановить дыхание.
Я машинально делал зарядку, с наслаждением вдыхая утренний лесной воздух, разглядывая поляну. Покосившиеся таблички, белели в траве, в которой радужным семицветием, переливались крупными виноградинами, капли росы. Словно девичьи платья, шелестели кроны берез. Где-то в чаще куковала кукушка. Небо — ярко синее, как лакмусовая бумажка. Красное, заспанное солнце, лениво карабкалось по верхушкам сосен. Идилияяяя….
— Красота, — читая мои мысли выдохнул Дылдин, совершая приседания.
— Лепота, — повторил Хвостов.
— Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? — обратился к птице Дылдин.