— Выпрямись. Иди сюда, — позвали к столу.
— Убери руки, не бойся, не оторву.
— Я не боюсь, — руки я не убрал, развел ладони крылышками в стороны.
— Нормально, просто замерз, — констатировала женщина, — Нина, пиши — отклонений не обнаружено, к строевой службе годен.
Я сердито вырвал у хихикающей Нины «бегунок».
— Какие мы стыдливые.
— Посмотрел бы я товарищ, на тебя со стороны, — бросил я, прикрывшись листком и пятясь к дверям.
— Уф, — с облегчением хлопнул дверью, попадая на новую экзекуцию.
— Кто там? Здравствуйте! — дядя, в толстых очках, широко улыбаясь, усадил меня в кресло, отбежал к щиту с буквами. Он взмахнул указкой, словно дирижер и ткнул в нижний ряд.
— Это видите?
— Вижу.
— И это видите?
— Вижу.
— Какая буква?
— Дабалъю.
— Может быть, может быть, — он приблизил лицо к щиту. — Может быть. — Подбежал к столу, придвинул мою карту. Склонился низко, как будто склевать хотел. — Ну и отлично, сынок, артиллеристом будешь.
— Всего хорошего, — протянул анкету.
В следующей комнате показывали картинки и просили догадаться, что художник хотел изобразить. У каждого свое видение мира, как и выражение его.
— Цифры видите?
— Ну, если приглядеться.
— Так, смотрите сюда. Домик видите?
— Нет, лошадь вижу.
— А, здесь, цифру 6 и 7 видите?
— Нет, это буквы «хэ» и «у».
— Так, какого цвета?
— Ультрамаринового, с небольшой примесью золотистого. Похоже на ранние работы Моне.
Врач внимательно посмотрел на меня и открыл белую страницу.
— Что видите здесь?
— Вижу дорогу дальнюю и казенный дом.
— Правильно видите, — он с облегчением расписался в медкарте.
— У вас поразительный взгляд на вещи, — прокомментировал медик.
— Нет, у меня выразительный взгляд.
Пройдя еще несколько кабинетов, я дошел до последнего. Хозяин кабинета, толстый капитан, обходился без белого халата.
— Карту, — прокаркал он.
Я положил на стол медицинскую карточку с собранными автографами. Сел напротив, кресло жалобно проскрипело. Зеленый свет настольного абажура и зашторенные окна, должны были создать условия для интимно-задушевного разговора. Капитан бегло просмотрел медкарту.
— Очень хорошо.
— Неплохо, — усмехнулся я.
Капитан внимательно посмотрел на меня.
— Хочешь служить в армии?
— Голубая мечта детства.
— Ну-ну, — капитан качнул головой. — Фамилия у тебя странная.
— Не вы первый удивляетесь.
— Тебя в детстве случайно не Пол, звали? — в меня впились холодные рыбьи глаза.
— Возможно, — осторожно ответил я.
Капитан усмехнулся, пригладил светлые волосы.
— Мы все знаем о тех, кто идет защищать рубежи нашей Родины.
— Значит, буду служить в погранвойсках? И кто это мы?
— Тебе надо было взять фамилию не Клон, а Клоун, — толстые пальчики сухо забарабанили по столу. Он придвинул медкарту и что-то нацарапал.
Проходя через вереницу кабинетов, я старался прочитать, что написали военкоматовские врачи. Скажу честно: их каракули никто не поймет. Кажется, что они специально для себя, разработали некий тайный шрифт.
Карта заскользила по столу и остановилась передо мной.
— Будем надеяться, товарищ Клон, что армия сделает из вас настоящего человека и воспитает стоящего бойца.
— Или оставит обезьяной, — я забрал карту.
— Свободен, — холодно процедил капитан.
— Спасибо, — я покинул кабинет и очутился в комнате, из которой начинал броуновское движение по коридорам и кабинетам.
Хвалей вышел последним, фамилия у него начинается не на ту букву.
— Эти круги описал еще великий Данте. — Он сел рядом и начал одеваться.
— Описал так описал, — смеясь отозвался я и добавил:
— Мы их только начинаем. — Я одобрительно уставился на васильковые трусы по которым плавали белые киты.
— Девушка подарила, ничего, правда? — Хвалей смущенно улыбнулся.
— Симпатичные…киты.
Появился лейтенант, собрал медицинские карты и вышел не обронив и слова.
Один из ребят, воровато приоткрыл форточку.
— Легкие требуют срочной никотиновой инъекции, — объявил страждущий, закуривая и выпуская дым в форточку. Возле него встал ещё один наркоман.
— Как тебя звать?