Димка промолчал. Я приподнялся на локтях, заглядывая в соседнюю кровать. Приятель спал, улыбаясь во сне: верно видел себя на берегу моря, в окружении топ моделей, по уши в мороженом и в сбитых сливках.
Я стиснул зубы. Слышишь, Создатель, пусть все что я видел и наговорил, окажется моим и только моим бредом — я согласен, но только пусть он проснется утром и все вспомнит.
Раскрыл тетрадь и посмотрел на роспись Димы.
«Я боюсь» — несколько раз зачеркнуто. Ниже: «Максим, не забудь про побег — 25 июля, утром и помни про меня». Подпись — Дмитрий Хвалей.
Глава 5
БЕГ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ
Я проснулся от голосов, кажется для меня это становится обычным явлением.
— Как вы думаете, Никанор Аверьянович, они еще спят?
— Вы сомневаетесь, Ишим Ниязович, или не видите? Сонные таблетки — мое изобретение. Если вы скомандуете: «Рота подъем!», и хлопните в ладоши — они проснутся.
— Как вы думаете, они помнят?
— Смотря что, вы имеете в виду. Сейчас трудно сказать насколько деградировала их память. Жаль, что вы не были на испытаниях которые проводились на Северном полигоне полгода назад. Регрессирование памяти увеличивается с каждым днем. Я бы сказал: набирает скорость. Обратный процесс невозможен. Если вчера, как говорит Сан Саныч они не помнили нескольких дней, сегодня из памяти выпадет от двух до трех месяцев.
— Таким образом, они превращаются в идиотов? — бас Сан Саныча.
— Вас это не касается.
— Хорошо, вчера мы объясняли больным, что они попали в больницу, потому что в роте была эпидемия гриппа.
— Отлично и будем придерживаться этой концепции.
— Вчерашнее пробуждение прошло без эксцессов? — восточный акцент.
— Так точно, ребят поднял Мишаня. Я все описал подробно в рапорте.
— Мы его прочтем, обязательно.
— Кто-нибудь вел себя странно? — восточный акцент.
— Мишаня говорил, что больше всех беспокоился и задавал провокационные вопросы больной по фамилии Клон.
Я почувствовал, на себе указательный палец и несколько пар глаз.
— Вопросы какого типа?
— Почему здесь только их отделение? Он проснулся раньше всех и видел в палате сержанта Рыжкова.
— Который погиб от ножевых ран?
— Так точно.
— Военные испытывали Бешенного? — восточный акцент.
— В малых дозах.
— Клон, — восточный акцент, — что-то я о нем слышал.
— Конечно слышали, это опытный образец из Завода. Помните?
— Ах, да — ПУОЭЛИЧ, о нем много писали.
Мне захотелось подняться и набить им морды.
— Никанор Аверьяныч и Ишим Ниязович, Ниночка сообщила, в кабинете стынет завтрак. Оставим ребят, пусть их поднимает Мишаня.
— Что на завтрак?
— Как обычно, все легкое, — Сан Саныч рассмеялся, — поджаренные хлебцы с маслом и икоркой, бекон, яйца, апельсиновый сок, чай и кофе на вкус.
— Легкое, — согласился обладатель восточного акцента.
— Завтрак, так завтрак. Распорядитесь, чтоб Клона нам доставили на осмотр в первую очередь. Этот голубчик меня заинтересовал. Знаете, Ишим Ниязович, я сожалею, что проекты с клонированием сейчас находятся бумажной стадии, все-таки это был большой прорыв в науке. Мы могли бы использовать… — голоса стали удаляться.
Плохие предчувствия начинали сбываться. Мой Клоновый Бог, но я все помню! А, Димка? Они сказали, что с каждым днем процесс потери памяти будет ускоряться. Регрессирование…Сегодня они должны потерять два или три месяца…
Я приподнялся и посмотрел на Димку. Он лежал с открытыми глазами. Увидев меня улыбнулся:
— Привет.
— С добрым утром. Ты слышал?
— Что?
— Разговор профессоров.
— Только то, где сказали, что тебя хотят вызвать на обследование первым.
— Какой сейчас месяц? — быстро спросил я.
— Блин, где мои очки? — Я взял очки с тумбочки и протянул Хвалею.
— Спасибо.
— Ответь на вопрос.
— А ты что не знаешь?
— Не знаю.
— Ну хорошо, шестое мая, первая неделя карантина и курсов молодого бойца, — ответил Хвалей. Он огляделся.
— Интересно где мы и как сюда попали? Нас что, во сне перенесли?
— Димка, — выдохнул я, чувствуя как холодные липкие капли поползли между лопаток.
Он улыбнулся шире.
— Ты не знаешь, что мы делаем в больнице?
— Сейчас, — я подумал о тетрадке которую держал под подушкой, о том, стоит ли показывать её Димке. Проклятье, все идет к худшему.
— Не помню, как нас сюда завезли.
В палату вошел Мишаня. Удивленно посмотрел на Хвалея и меня, проревел:
— Отделение подъем! — Миролюбиво добавил, — вставайте грипозники.