Подошел к моей кровати и подозрительно спросил:
— С добрым утром боец, давно не спишь?
— С добрым утром, только что проснулся, — Я улыбнулся, сегодня обойдемся без вчерашних проколов, нечего настораживать старшего медбрата раньше времени.
На койках заворочались Хвостов и Дылдин.
— Что мы здесь делаем? Вчера был на призывном участке? Сел в самолет и вырубился, — подал голос Дылдин, откидывая простынь. Босые ступни зашаркали по полу, разыскивая тапочки.
— Где здесь туалет?
— Идиот, какой самолет? Второй день как в армии, — хихикнул, отрывая голову от подушки Хвостов.
Ого! — пронеслось в голове, — начинается разбежка во времени.
— Бойцы, спокойно — прогудел Мишаня, поднимая, как благословляющий апостол руку вверх— в роте была эпидемия гриппа. Сами знаете, с каждым годом вирус подвергается мутациям и становится для человека опасным, но не настолько как СПИД. Грипп лечится, — Мишаня хохотнул.
Смешок повторили Хвостов и Дылдин.
— Только спокойствие, ничего плохого с вами не случилось. Сейчас вы находитесь в карантинном блоке. Вы заболели и ваша память подверглась временной амнезии. Кое-что вы призабыли, временное явление, скоро все придет в норму и вас выпишут. Поводов для беспокойства нет считайте, что кризис миновал и дела идут на поправку. Кто-нибудь жалуется на здоровье?
Все промолчали.
— Вот видите, — Мишаня улыбнулся. — В амбулаторном боксе нет армейской строгости, так что считайте, что вам повезло, наслаждайтесь удачей. На завтрак: булки с маслом и мармеладом, вареные яйца, какао, манная каша. Возражения есть?
— Никак нет! — закричал Дылдин.
— Молодцы. Одевайтесь, умывайтесь, через пятнадцать минут строиться на завтрак. — Мишаня вышел.
— Повезло, на курорт попали, — Хвостов громко зевнул, стал натягивать пижаму.
— Эх, если б задержаться на месяц, — вздохнул Дылдин.
Хвалей рассмеялся.
— Ты чего? — подозрительно спросил я.
— В этих пижамах мы на пчелок похожи.
Я промолчал, задача с побегом усложнялась, как вытащить отсюда Хвалея?
Мишаня привел нас в столовую, указал на подносы с едой, объявив, что здесь самообслуживание. Включил радио и убежал в докторскую, на доклад. Я подсел к Хвалею. Дылдин и Хвостов сидели за другим столом, поближе к радио. Их подносы были полны булок, масла, мармелада и яиц. На столе стоял чайник с какао. Хороший аппетит у ребят, и никто не подозревал в какой опасности находится. Господи, что с нами сделали? В который раз, вопросил я. Без ответа…
Хвалей намазывал маслом батон и подсвистывал песне льющейся из радио. Олег Ануфриев проникновенно пел:
— Ты в курсе, что сегодня мы должны совершить побег?
— С чего бы это и куда бежать? — Димка налил какао, посмотрел на меня, — тебе подлить?
— Нет. — Я положил перед ним тетрадь. — Прочти пожалуйста последние страницы, — как мне не хотелось давать читать и возвращать в кошмар действительности. Вчера стоило больших сил убедить в своей правоте, как сегодня?
Димка протер краем скатерти очки, раскрыл тетрадь и начал читать. Брови сошлись над переносицей, он бросил на меня подозрительней взгляд и углубился в чтение. Дочитал, пролистал зачем-то пустые страницы и хлопнул тетрадью по столу.
— Это розыгрыш? — спросил он надтреснутым голосом.
— Нет. Ты мне веришь?
— Нет, — ответил он быстро. Поднял бутерброд, хотел надкусить, но передумал и вернул на поднос.
— Хочешь сказать, что я подделал подпись?
— Да.
Ануфриев допел.
— Сегодня двадцать пятое июля, пятница. Ах лето, что может быть чудеснее? Синоптики дождей не обещают, температура воздуха плюс 28–30 градусов, затараторил радиоведущий. — Лето это пора отпусков и хорошего настроения. Чем можно поддержать хорошее настроение? Несомненно песней. Как говорится: нам песня строить и жить помогает, и отдыхать тоже. Между прочим, всем известно, что сейчас мы живем в четвертичном периоде, иначе его называют антропогеном, эрой человека. Вот такой я умный. Ха-ха. Для любимой Леси от обожающего её Андрея Стасова: «Песенка о любимом человеке», в исполнении Влади Мэнс!