— Сукин кот, вспомнил, — пробормотал я. Вспомнились слова Леонида о том, как готовят в школах молодых сержантов — зомбируют. Это объясняло поведение Гнеденка, сильно изменившегося по приезду….
Хвалей протянул руку, выключить радио.
— Не надо, — попросил я. — Пусть отпевают.
«Для друзей Гнеденка Кирилла звучит песня Дмитрия Ревякина и рок группы „Калинов Мост“ — „Честное слово“».
— Хватит, честное слово! — Хвалей виновато посмотрел на меня и выключил радио.
«В душном июле, я запомнил как он у…»
— Рано нас хоронят, — пальцы Димки побелели стискивая руль. — Максим, а ты умеешь водить?
— До первого столба. Я умею водить велосипед и мопед. У Леньки Разгона был классный мопед и однажды…
— Мопед это не машина, — прервал Хвалей. — Хочешь, научу водить машину, в этом нет ничего сложного?
— Хочу.
— Придвинься и держи руль…
Я догадался, почему Хвалей так поступает. Мы не знали, что будет завтра с нашей памятью. Про себя я молился клоновому Богу, говорил спасибо, кажется, обошлось. А с Димкой? Сузив глаза, мой друг смотрел на дорогу и шептал:
«Честное слово».
— Смотри, скоро Завод покажется. — Объявил Димка.
Светлая полоска горизонта стала размываться, превращаясь в грязно-серую щель. Над нашим городом постоянно висел смог. Люди месяцами не видели солнца и страдали от нехватки витамина Д. Щель горизонта раздвинули тонкие, черные силуэты заводских труб, Они как колонны держали на себе беспросветные, тяжелые облака.
— Здравствуй, родной город, — тихо произнес Димка, — такое ощущение, что здесь атмосферный столб давит на плечи по иному.
При въезде в город, из постовой гаишной будки выскочил инспектор и замахал жезлом. Не сбавляя скорости пронеслись мимо.
— Как думаешь, нас уже ищут?
— Возможно. После побега прошло три с половиной часа, — я посмотрел в зеркало заднего обзора.
— Значит ищут. Повеселимся, давно не участвовал в городских гонках.
— За нами гонятся: машина с мигалкой и два мотоцикла.
— Не догонят, — заверил Хвалей.
Город стремительно надвигался. Замелькали серые деревянные дома, обнесенные покосившимися заборами, над которыми торчали яблони и сливы с листьями запорошенными бледной мучнистой пылью.
— Серость и убогость, — пробормотал я.
— Ты бывал в пригороде? — спросил Хвалей.
— Здесь нет.
— Отлично, будем полагаться на интуицию. — Димка повернул руль, машина визжа тормозами въехала в узкий переулок. Милицейский уазик пролетел мимо…
— Нам придется оставить машину, — Димка свернул на другую улочку, разбрызгивая по сторонам грязь луж.
Новый поворот, и Димка смело врезался в деревянный забор. Доски разлетелись в щепы. Я оглянулся и увидел, как за нами рассыпалась поленица дров. Мотоциклисту не повезло, он наскочил на чурки. Мотоцикл взревел и завалился на бок, опрокидывая седока в свиную кормушку. Сверху продолжали сыпаться чурки.
— Ему там самое место, — бросил взгляд в зеркало Димка.
Второй мотоциклист проехал мимо пролома в заборе, решив объехать.
Перед машиной, хлопая крыльями, кудахтая и гогоча, неслась курино-гусиная стая. На крыльцо дома выскочил хозяин, в черных семейных трусах. Раскрыв рот увидел, как наша «Волга» врезалась в забор, раскидывая пернатых по сторонам. Мы выскочили на другую улицу, Димка поспешил повернуть в следующий переулок, стараясь запутать следы. Переулки, переулки…
Милицейские сирены звучали где-то сзади и не так громко.
Мы оставили пригород и неслись по району ДСК. Был бы с нами Хвостов — порадовался бы. По бокам дороги мелькали деревянные навесы, под которыми лежали толстые бревна. Промелькнули распахнутые ворота деревоперерабатывающего комбината. В окна ворвался визг пил, запах стружек. Объехали длинный кирпичный забор и попали в жилые кварталы застроенные пятиэтажными «хрущевками». Димка затормозил у длинного ряда ржавых гаражей, напоминающих собачьи будки.
— Приехали. Машину бросим здесь?
— Согласен. Классно водишь, — похвалил я.