Димка скромно отмахнулся.
Мы кинули машину и скорым шагом, почти бегом, покинули гаражи, попав во внутренние дворы кварталов. Я посмотрел на идущего впереди Димку в профессорском костюме и рассмеялся. Вид — нелепее не придумаешь.
— Что случилось? — Димка остановился и глядя на меня тоже рассмеялся.
— В этих костюмах нас еще быстрее заметут.
— Не заметут.
— Нам надо переодеться.
— Надо.
Мы огляделись. Во дворе, рядом с пустой детской площадкой стояло несколько железных столбов, на которых ветер полоскал веревки с бельем. Сегодня сушили постельное. Несколько бабушек дремали на скамейке в густой тени кустов сирени. Возле подъезда стоял с сигаретой толстый мужчина в спортивном костюме и смотрел на нас.
— Пойдем отсюда, — пробормотал Димка.
— Смотри, — я дернул Димку за рукав, показав на другой подъезд, к которому подрулило такси. Из машины, с коробкой на которой был написано: «Самоцвет — лучше телевизора нет», вылезла женщина. Поставив телевизор на скамейку, она рассчитывалась с шофером.
— Вперед, — мы подбежали к такси.
— Шеф! Шеф, свободен?
Шеф с сомнением посмотрел на нас, зевнул и риторически спросил:
— Если свободен, то что?
Я подумал про вокзал и отходящие поезда, потом про отсутствие багажа…
— В центр доставишь?
Таксист посмотрел на наши костюмы, неопределенно хмыкнул.
— На свадьбу что ли торопитесь?
— На неё, — вздохнул Хвалей.
— Поехали.
Мы забрались на заднее сидение, машина устало тронулась.
— Свадьба пела и плясала, — пропел таксист выезжая на центральный проспект имени Вождя. Он включил радио из динамика донеслось: «…двое, особо опасных преступников дезертировавших из войсковой части N Повторяем — особо опасных и вооруженных пистолетами. Граждане проявите бдительность и сознательность. Предполагается, что преступники будут скрываться в городе в Станкоинструментальном районе. Их имена Максим Клон и Дмитрий Хвалей. Особые приметы: светлые волосы коротко острижены, рост 176–182. Дмитрий Хвалей носит очки. Возможно одеты в костюмы серого и синего цветов, в мелкую полоску, ткань импортная, пошив местный. Могут разъезжать на черной машине марки „Волга“. За информацию о преступниках или оказанную помощь при их задержании командование части назначило несколько денежных премий от 500 до 100 рублей, вещевые подарки: цветной телевизор, пылесос, утюг. Ждем ваших звонков, наши контактные телефоны…».
— То за упокой, то за здравие, — я посмотрел на Хвалея. — Первая мысль правильная — избегать знакомых мест, — тихо произнес я. — Вначале думал, что можем спрятаться, не надолго, в моем районе.
— Там, за такие призы голову отвинтят и на блюде по указанному адресу доставят, — шепотом ответил Димка. — Серьезно ищут.
— Серьезно. Нам надо оставить город и немедленно переодеться.
— Слышали, — таксист повернул голову, — бегут детишки из армии. В мое время не бегали. — Таксист отвернулся, стукнул ладонью по рулю. — У меня пацан, год назад, на учениях погиб. Домой пустой цинковый гроб доставили. Сказали: «атомы не соберешь». Гниды. Кто сейчас за что отвечает, спрашиваю я? Никто. За себя и за державу обидно. Сидит девка в темнице за воровство на улице, — таксист резко затормозил перед розовым фасадом трех этажного здания с золотой вывеской — ЗАГС. Напротив здания, перед парадным входом стояла скульптурная бронзовая парочка, символизирующая воссоединение рабочего и крестьянки. Полуобнаженный рабочий крепко обнимал бронзовую девушку сжимая в свободной руке линейку, отвертку и пассатижи. Девушка прижимала к груди сноп толи пшеницы, толи ячменя. Скульптуры окружали кусты алых роз. Вокруг скульптурного ансамбля и загса стояли машины, украшенные лентами, пупсами, воздушными шариками и кольцами. Возле машин и у входа в здание кучковались возбужденные родственники и приглашенные.
— С вас пять двадцать, — пробурчал таксист.
Хвалей расплатился, мы вышли из машины. Такси уехало, обдав сизым бензиновым облаком.
— Как думаешь, он нас сдаст? — спросил Хвалей.
— Не знаю, может он вообще не обратил внимание на наши костюмы и прически. — Я взъерошил на голове короткие волосы.
— К чему тогда говорил про убиенного сына? Что будем делать?
— Я почем знаю? — Я посмотрел в противоположный конец площади, там за домами возвышалась башня ЦУМа. — Вон куда нам надо, там и переоденемся.
— Да там, на городской площади людей полно, нас живо сцапают.
— Как раз, в людных местах нас будут искать меньше.
На ступеньки к загсу поднялась свадебная процессия, окружавшая жениха и невесту.