Со стороны особняка, от гаражной площадки, ветер принес запах жаркого.
— Скоро шашлыки подадут.
— Откроют счет второго раунда.
— Что ты сказал?
— Это так, к слову.
Веселье набирало размах. Алкоголь и полный желудок способствовали установлению благодушно-игривого настроения. На нас никто не обращал внимания. Мы ухаживали за девушками, девушки ухаживали за нами.
Зазвучали инструменты. Музыканты открыли муз-обоз с песни: «А цыган Идет».
Песня оживила: водку начали запивать водкой.
Как говорил Кирилл: «Вторая часть марлезонского балета — танцы!»
— Ты танцуешь? — спросила Оксана, в её глазах плясали звездочки.
— И пою, — ответил я поднимаясь из-за стола. Посмотрел на тетрадь.
— Не бойся, никто не возьмет, народу не до чтения.
— Я не боюсь. — Взял Оксану за руку и мы побежали к танцующим, там уже были жених с невестой и мичуринец, яростно отбивающий коленца. Димка и Люда остались за столом.
Песня смолкла, и я вернулся за стол, объяснив Оксане, что необходимо кое-что занести в дневник, для истории.
— Извини, сейчас не спею, утром может быть поздно.
Она обиженно поджала губки и отвернулась.
Прислушался к Димкиному разговору.
— …не Ахматова, это псевдоним. В девичестве она звалась Анной Горенко. Вышла замуж за Николая Гумилева. Мне нравился Гумилев, основатель акмеистического учения, к которому относились также: Городецкий, Мандельштам, Ахматова, Нарбут. Помнишь эти строчки:
Димка взял руку Юли, поцеловал пальцы. Девушка покраснела. Я схватил рюмку с водкой, залпом выпил. Поискал среди танцующих Оксану. Возле неё вертелся пьяненький мужичок в красном пиджаке и зеленом галстуке. Музыканты весело наяривали:
— Шумят, — хмыкнул я, листая тетрадь. — С чего начнем сегодняшнюю исповедь?
Надо мной кто-то встал, благоухая сивушным перегаром.
— Будешь много знать, скорее убьют, — не оборачиваясь сказал я.
Человек икнул и испуганно отшатнулся. Донесся раздраженный голос:
— Не молодежь, а сплошь бандиты: ни почета, ни уважения.
Я поднял голову. От меня спотыкаясь отходил мичуринец.
— Нет, разве так играют! — Димка поставил на стол пустую рюмку. — Сплошная лабуда! — он хлопнул по столу ладонью и встал.
— Эй, боец, ты куда?
— Спокойно…. Максим, добавил он с паузой — За очками, в больших черных зрачках плясали веселые хмельные чертики. — Сейчас увидишь.
Он направился к музыкантам. Я не успел вмешаться, как он был среди них. «Сейчас начнется», — с тоской подумал я: «Песенка про зайцев».
Димка вцепился в микрофон, тот угрожающе провыл. К Хвалею подступил обеспокоенный музыкант, с улыбкой выслушав, тряхнул гривой.
— А сейчас, с разрешения творческого коллектива «Вечная Молодость», хочу подарить жениху и невесте музыкальный подарок. Песня от творческого коллектива — «Воскресение».
Гости столпились перед беседкой, захлопали в ладоши. Жених с невестой, держась за руки, встали напротив Димки. Ко мне приблизились Оксана.
— Твой друг поет?
— И играет, — ответил я, наблюдая как Димка отбирает гитару.
Он заиграл и запел. Мои опасения оказались напрасными, я вознес хулу и благодарность Димкиным приемным родителям.
— У тебя хороший друг, — сказала Саша Паше, целуя в мочку уха.