— А ты что будешь делать?
Я пожал плечами:
— Не знаю, но лабораторной обезьянкой быть не хочу. С меня достаточно.
— И с меня. — Он постучал по голове, — нет Максим, нас если и зомбировали, то не очень. Я помню, как на ночь заставляли одевать наушники, а оттуда, под легкий музон, женщина читала устав. Нам объяснили, что так легче всего запоминать информацию. Конечно, все быстро засыпали, возможно потом и меняли пластинку, но я ничего не помню. Да, пару раз нам какие-то уколы сделали, от одного я отрубился на пол часа. — Кирилл пощупал голову, наклонил ко мне. — Посмотри, никаких штекеров не видно?
— Да пошел ты…
— Нет, ты посмотри внимательнее, есть ли какие хирургические вмешательства?
— Никаких, — подтвердил Димка, внимательно осмотрев голову Гнеденка.
Кирилл зевнул.
— Я сегодня рано встал, вы как хотите, а я баюшки. — Он растянулся в шалаше, выставив наружу ноги.
— Спи, — я принялся собирать остатки снеди в сумку.
— Димка? — позвал я.
Парня рядом не было. Я вылез из шалаша. Хвалей стоял возле борта и смотрел в темную воду, как тянется к барже черная полоса в которой отражаются крутой берег и треугольные вершины сосен. Димка услышал мои шаги и оглянулся.
— Что будет, если я прыгну в воду?
— Ничего не будет, — я подошел ближе. Димка поднял руку и я замер. — Ты хочешь это сделать?
— Не знаю, — Димка перекинул ногу через борт. — Я не знаю, что мне теперь делать.
— Это самый легкий выход… Димка!
Хвалей прыгнул. Я бросился вперед, и каким-то чудом ухватил за край майки. Майка задралась, начала медленно соскальзывать. Димка что-то кричал и брыкался, я перехватил его за руку и перетянул обратно. Мы упали на бревна. Димка обессилено откатился в сторону.
— Ты прав, — пробормотал он, — это слишком просто.
— Ты что, с ума сошел?!
— Да! — закричал Димка и попробовал вскочить на ноги, я повалил его обратно.
— Отпусти меня! Отпусти меня! — продолжал кричать Димка. — Кто ты такой?! Я хочу домой! Отпусти меня! Я хочу домой! Домой!
Я подмял Хвалея, поймал взгляд широко раскрытых, испуганных синих глаз.
— Разве ты забыл кто я? Такой же как и ты — сирота-одиночка. Обезьяна.
— Да, мы обезьяны. — Димка перестал сопротивляться. — Я забыл, что читал в тетради о том, что и ты был обезьяной, — он улыбнулся, выпростал из-под меня руку, потрогал переносицу.
— Блин, очки упали в воду. — Хвалей щурясь повертел головой.
— У тебя очень плохое зрение?
— Минус четыре. Отпусти, прыгать не буду.
Мы поднялись. Димка щуря глаза рассматривал баржу.
— Блин, как жаль. Теперь рядом с тобой будет полуслепая обезьяна впадающая в маразм, — он рассмеялся.
— Прочитай стихотворение про жирафа, — попросил я переводя разговор на другую тему.
— Про какого жирафа?
— «…далеко, далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф», — вспомнил я строчки, которые Хвалей читал вчера Юле.
Димка покачал головой.
— Я такого стихотворения не знаю, а песенку про жирафа спеть могу: «До чего же хочется братцы, на жирафе, на большом покататься…», — тонко запел он.
— Господи, — прошептал я, — у него голос ломается, как у подростка…
Димка перевернулся на спину, пламя костра осветило измученное лицо с грязными разводами на щеках. Он хмурился, под закрытыми веками неспокойно бегали зрачки. Я подкинул хворост, пламя жадно заурчало и взметнулось выше. Димка смешно причмокнул, на губах заиграла улыбка. В углях громко треснул сучок, лицо Димки омрачилось. Я перевел взгляд на мерцающие, рубиновые россыпи углей, метущееся, ненасытное пламя и клубящееся облако дыма. Облако загустело, сформировалось и стала напоминать череп дракона. На короткий миг, на меня взглянули пустые глазницы, в них промелькнула лиловая вспышка. Я инстинктивно закрыл глаза.
Когда открыл…
Непонимающе долго смотрел на тлеющие угли, с трудом соображая где я и почему здесь оказался. Ответа не нашлось.
Рядом спал Димка. Я улыбнулся, перевел взгляд на пустую бутылку: ощущение от легкого звона в голове, что не обпился, а обкурился. Глухо стоная, разминая затекшие члены, я поднялся. Под ноги упала тетрадь. Матерясь, я поднял её, открыл последнюю страницу. В глаза бросилась надпись сделанная крупными, корявыми буквами: «Не оставляй меня и помни, что я всегда тебе верил. Дима».
— Бляха муха, — прошептал я, садясь на место и начиная листать тетрадь. Куда пропал Кирюха? О чем мы с ним говорили?