– Припоминаю, мой дедушка Трент когда-то говорил что-то о средствах и целях, – усиленно о чем-то размышляя, произнес Дольф. – Трент говорил, что.., что цель не., не оправдывает средства. Раньше я не понимал, что он подразумевает. Но теперь понял, что плохое…
– ., нельзя совершать даже ради хорошего? – опередила его мысль Скриппи. – Всю жизнь я считала, что можно, но теперь сомневаюсь. Но в моем случае.., я действительно совершила проступок…
– Нет! – вскричал Дольф. – Это Конь Тьмы принуждает тебя так думать, будто он прав, наказывая тебя. А я знаю, что наказания ты не заслужила, потому что это был не проступок, а благородный поступок. Все, я больше не собираюсь следовать по этой тропе зла!
– Но…
– Никаких но! Это ложный путь! Это не правильный выбор!
С этими словами Дольф повернулся и надавил на ручку двери, выкрашенной в зеленый цвет, двери без нет и да. И – о чудо! – дверь отворилась.
– Идем! – крикнул принц, схватив Скриппи за руку. – Мы выйдем отсюда!
– Одну за другой он открывал зеленые двери, и наконец они оказались в самой первой комнате. Осталось отворить еще одну дверь… Дольф дергал за ручку, но дверь не поддавалась. Как же так? Значит.., значит, выхода нет?! Дольф в отчаянии дернул еще раз… И дверь открылась!
– Свобода! – радостно крикнул принц.
***
…Они очутились в обширной комнате, наполненной разнообразнейшими существами. От этой мешанины у Дольфа в глазах зарябило.
– Судебное заседание начинается, – провозгласил громовой голос. Это был Конь Тьмы. Он стоял за высокой кафедрой в дальнем конце зала. Черный балахон закрывал все тело Коня, кроме головы, придавая его внешности что-то зловещее. – Участники, займите свои места.
– Обвиняемая! – объявил Конь Тьмы.
Скриппи выступила вперед.
– Скелли Скриппи, – слабым голосом произнесла она.
– Займи свое место.
Скриппи села за отдельный столик.
– Защита, – продолжил Конь.
Никто не вышел вперед. Глаз Коня Тьмы остановился на Дольфе, и принц вдруг понял, что защищать предстоит ему.
– Принц Дольф, – изо всех сил стараясь выглядеть бравым, объявил Дольф и сел рядом со Скриппи.
– Присяжные! – продолжил Конь Тьмы.
Из толпы начали выходить разного рода существа. Первым оказался дракон.
– Дракон Кондрак из горы Съелл, – пророкотал Кондрак и занял свое место на скамье присяжных.
Дольф глазам своим не поверил: Кондрак? Здесь?
Да еще говорит человеческим голосом? И тут он вспомнил, что это гипнотыква, царство сновидений, где все возможно. Он, Дольф, сейчас здесь только душой. Наверное, и Кондрак тоже.
Тем временем из толпы вынырнуло новое лицо.
Ну, скорее не лицо, а небольшая серебристая рыбешка, почти круглая.
– Барракуд Мурипираньо X, – объявил странный субъект и занял место рядом с драконом.
Третьим оказался кто-то похожий то ли на птицу, то ли на мышь с крыльями.
– Бэт Мэн, – важно известило существо и перелетело на скамью присяжных.
Четвертым присяжным пожелал стать какой-то корявый пенек.., то есть гоблин.
– Черезгубуплюй меня зовут, – осклабился гоблин и затопал к своему месту.
А потом появился красивый молодой человек с утиными перепончатыми лапами.
– Главный Обдирал, – объявил он и сел рядом с гоблином.
Полногрудая красавица, окутанная зеленой листвой, со струящимися, доходящими до самой земли огненными волосами, соблазнительно покачивающая бедрами, заставила в публике всех, вплоть до подслеповатых рассеянных наугадов, напряженно вытянуть шеи. «Где-то я ее видел, – подумал Дольф. – Да это же…»
– Вила Вилда, – мелодичным голосом произнесла красавица. «Это ее дерево предлагал срубить Косто, – озабоченно вспоминал Дольф, – это за меня она возмечтала выйти замуж, потому что я принц.
Если она узнает, что я обручился с другой.., да еще узнает об Электре, плохо мне придется. Впрочем, с другой стороны, Вилда, кажется, очень нежно относится к детям…»
Присяжных, таким образом, стало уже шестеро, и ни один из них Дольфу, честно говоря, не нравился. Но надо отыскать еще шестерых… Какими они будут?
Следующим претендентом на место присяжного оказалась тоже женщина, но какая-то странная. Она все как-то мерцала и при этом становилась похожа то на одно, то на что-то совсем другое.
– Онома-Топея, – назвалась женщина, – а проще говоря, Звуко подражательница.
«Опять неудача, – подумал Дольф. – Эта Онома как начнет топеить, подражать то есть, всему, что услышит, так что толку от нее не добьешься». И Дольф решил задать ей проверочный вопрос:
– Скажи, Онома, как ты относишься к несправедливому наказанию: справедливо ли, если кто-то за хороший поступок оказывается наказан? Не странно ли это, как по-твоему?
– Твоему по как, это ли странно не, – заговорила Топея, – наказан…
«Моя фраза, только наоборот! – понял Дольф. – Что же делать? Отослать эту Топею прочь? Но кто знает, не явится ли на ее место еще худший экземпляр».
– Спасибо, Онома, – остановил ее Дольф, – займи свое место на скамье присяжных.
Вслед за Ономой Звукоподражательницей явилась не более и не менее как свинья, вернее евин. Да не один, а с громадным обломком слоновой кости. Из такой кости впору статуэтки вырезать!
– Пиг Малион, скульптор, – отрекомендовался новый кандидат и направился к скамье. Вилда и Онома помогли ему втащить на скамью обломок кости (кажется, Пиг собирался без отрыва от заседания трудиться над своим произведением).
Дольф на всякий случай решил задать несколько вопросов:
Что ты собираешься сделать из этой кости?
– Статую Галатеи, прекраснейшей из свинок. Я влюблен в эту статую.
– Ее еще нет! – пожал плечами Дольф.
– Тем легче любить, – ответил Пиг.
Принц не смог придумать, о чем еще спросить, а тут как раз следующий присяжный явился перед публикой. Вид у него был, скажем прямо, глуповатый.
– Невежда, – изрек глуповатый.
– Кто? – приняв это на свой счет, нахмурился Дольф.
– Невежда, – с нажимом повторил глуповатый.
– Ах это ты невежда? – наконец понял Дольф.
– Совершенно верно, – расплылся в улыбке кандидат.
– Ну хорошо, ответь мне на такой вопрос: следует ли наказывать женщину, если она…
– Не знаю, не был, не участвовал, – протараторил Невежда.
– А как же ты будешь голосовать? – спросил Дольф.
– Как другие. Я всегда так делаю.
Если другие проголосуют правильно, то и Невежда проголосует правильно, рассудил Дольф и позволил невежде проследовать к скамье.
Но еще более странное явление ждало Дольфа впереди. Человек с огромной черной дыркой в огромной голове!
– Ум-л-аут, – свесив дырявую голову, произнес незнакомец.
– Как это? – не сразу сообразил Дольф. – Чей ум?
– Мой. Вот убедитесь. Совершенно пусто.
– Гм, ну, а как вы относитесь к обвиняемой?
– Поскольку мы с ней очень похожи, то отношусь, безусловно, хорошо, – очень умно ответил умалишенный.
– Ну что ж, – развел руками Дольф, – займите ваше место.
– Архи… – прошамкал одиннадцатый по счету кандидат в присяжные заседатели. Прошамкал, потому что был страшно, ужасно, невероятно дряхл, – .. Тип, – завершил с трудом старикашка. – Мы, архитипы, уверяю вас, очень мудры, на своем веку повидали столько…
Дольф поспешно махнул рукой. От всех этих раритетов у него голова шла кругом. К счастью, остался всего один кандидат.
– Прототип, – коротко отрекомендовался двенадцатый.
– Прото Тип? – осторожно переспросил Дольф.
– Так точно, – браво ответил двенадцатый.
– А не состоите ли вы в родстве с Архи Типом.
Родство между присяжными запрещается.
– Ни в коем разе. Оне-с существуют вечно, а мы, прототипы, с вашего позволения, только раньше.