Она сидела одна за столом, держа в руке пончик; чашка кофе была отодвинута в сторону. Как она одинока и грустна!
Я поспешила к ней и прошептала:
— Привет, Джурди. Как дела?
Она странно досмотрела на меня, как будто; не могла понять, почему я интересуюсь.
— О'кей.
— Действительно о'кей? — Да.
— Ну, слава Богу, — сказала я и свалилась в кресло рядом с ней.
Получение дополнительной информации походило на удаление зуба. Большинство девушек готовы излить свою душу по малейшему поводу, но только не Джурди. Наконец она проговорила своим ровным, сухим голосом: — Я была там всего лишь минуту. Миссис Монтгомери объяснила, что доктор Шварц не обязана обычно отчитываться перед ней и речь пойдет о моих медицинских данных, вот и все.
— Ох, подружка, это утешает, — сказала я.-Разве я тебе не говорила, что миссис Монтгомери отличная женщина?
Она снова посмотрела на меня загадочно и резко изменила предмет разговора. Она сказала:
— Мисс Пирс этим утром продолжала в классе неистовствовать. Мы все сегодня вечером должны подстричь волосы, а не то…
— Мисс Уэбли сказала нам то же самое.
Она повернула голову и задумчиво посмотрела на меня.
— Я могу обрезать волосы. Я могу подрезать и твои, если хочешь.
— Ну, Джурди! Это чудесно!
Она мрачно улыбнулась:
— Ты мне доверяешь?
— Конечно. Ты избавишь меня от поисков парикмахера.
— О'кей. А ты смогла бы подстричь меня сзади?
— Я могу попробовать.
Я не смогла больше ничего из нее выжать. Это был лишь незначительный странный эпизод, но я совсем не смогла понять, что это значит. Я предполагаю, что она пришла к заключению, что любая человеческая рука вовсе не направлена против нее, и главное было в том, как она это выразила.
После ленча мы принялись серьезно за работу. Мисс Уэбли коротко обрисовала различные темы, которые нам надлежало изучить, и когда она закончила, мы все были близки к шоку. Это было ошеломительно. Мы должны были детально познакомиться со всеми типами самолетов, используемых компанией; мы должны были знать все оборудование пассажирской службы и все аварийное оборудование на каждом самолете; нам следовало знать об управлении в кабине и предполетных обязанностях, о ресторанном обслуживании и обслуживании напитками; мы должны были знать обо всех документах, которые следовало заполнять в трех или четырех экземплярах, без которых аэроплан, вероятно, не может летать; мы обязаны были знать аварийные операции (и это в дополнение к знанию об аварийном оборудовании); мы должны были знать об уставе стюардесс и соглашениях, и о своде правил, и как приглашать на полет и т. д. практически навечно.
— Сегодня, девушки, — сказала мисс Уэбли, — мы имеем еще и маленькие самолеты, которые иногда используем на внутренних линиях, где было бы неэкономично применять большие самолеты. «Мартин-404», к примеру. Возможно, вы начнете свою карьеру на этих самолетах, и на самом деле нет ничего более забавного, чем летать на них. Самое приятное в них то, что их обслуживает только одна стюардесса; таким образом, вы понимаете, стюардесса полностью ответственна за салон во время всего полета, она — пчелиная королева. Это восхитительно, я уверяю вас. Никто не вмешивается в ваши дела, вы действуете в соответствии со своей доброй волей и в добром настроении.
Итак, мы начали изучать «Мартин-404», у, которого было только два мотора и он брал только сорок пассажиров.
— Мой Бог, -прошептала Донна.-Ты слышала это? Пчелиная королева, которая обслуживает сорок пассажиров; ты можешь это представить?
— Да, — сказала я.
— И во время твоего свадебного полета ну что еще нужно.
— Тише, девушки, — сказала мисс Уэбли.
В учебнике находилась диаграмма в форме сигары, представляющая собой фюзеляж самолета, и в течение четырех часов мисс Уэбли детально объясняла его устройство; и это было очередным удивительным опытом, так как этот крохотный аэроплан состоял из множества деталей. Пружинное сиденье, где сидела стюардесса, достаточно обычное, наряды сидений, где сидели пассажиры, и камбуз впереди, где она готовила еду и освежительные напитки для своей небольшой семьи в сорок человек, — все это тебя ожидало. Но к тому же существовала отопительная система, которую контролировала пчелиная королева, и вентиляционная система, которую она также контролировала; и панели над сиденьями с лампами для чтения и кнопками для вызова и с отдушинами и кислородом; и система звукоусиления; и освещение для камбуза и прохода, кормового трапа и багажного трапа, ночное освещение и освещение в туалетах, и предупредительное освещение над дверями, и аварийное освещение — полная бесконечность огней. Были там и огнетушители, ручной топор, аварийный парашют, аварийные выходы с канатами, набор средств для оказания первой помощи и Бог знает что еще. О, клянусь, что самолет набит большим количеством вещей, чем сундук моей бабушки.
— Это очень просто, действительно, — сказала мисс Уэбли. — Вам не потребуется больших усилий выучить это. Завтра утром после перерыва на кофе мы устроим тест по этой теме.
Кто-то, более храбрый, чем остальные из нас, сказал плаксивым голосом:
— Но, мисс Уэбли, вы сказали нам, чтобы сегодня вечером мы подстриглись.
— Ну, это не займет, конечно, много времени.
Другая девушка возразила:
— Мисс Уэбли, мы также должны сегодня вечером сходить в супермаркет, чтоб купить еду и тому подобное.
— Но, девушки, покупки займут у вас не более чем несколько минут.
Никто даже не заворчал. Никто даже не повел глазом Она посмотрела на свои часы.
— У нас осталось еще полчаса, давайте поговорим о безопасности пассажиров, использовании пристяжных ремней и т. д.
И мы перешли к использованию пристяжных ремней.
К концу занятий все мы были истощены — кроме конечно, мисс Уэбли, которая продолжала выглядеть и прекрасной, и сияющей, и невозмутимой, как маргаритка. Возвращаясь назад в розово-голубом автобусе, едва ли кто-нибудь произнес и слово; и непонятным образом это обнадеживало, ибо, по крайней мере, я поняла, что не одинока в своем ощущении: в голове у меня нет ничего, кроме опилок. Следующие четыре недели маячили впереди, как пустыни Центральной Азии.
Как только мы вошли в номер, Донна оповестила всех:
— Ну, я-то точно знаю, что сейчас сделаю.
— Что? — заинтересовалась я. Она уже показала себя весьма изобретательной девушкой. Вдруг придумала что-то гениальное, чтобы решить все наши проблемы, ну, что-нибудь вроде массового гипноза.
— Королева пчел, — говорила она, стягивая с себя платье, — намерена влезть в свой купальник и отправиться в бассейн, поплескаться вволю, а затем расслабиться под лучами этого прекрасного солнца. Не волнуйся, дружок, в мои планы не входят сейчас ни мужчины, ни какие-либо другие представители животного мира.
Я сказала:
— Донна, тебе пришла в голову верная мысль. Пожалуй, я составлю тебе компанию.
— О'кей. Но поторапливайся. Нельзя тратить попусту драгоценное время.
Она надела весьма респектабельный зеленый купальник, а я надела свой черный закрытый, и только мы собирались выйти, в наших халатах и тапках, зазвонил телефон. Я чуть не выскочила из кожи, я никогда не слышала, чтобы звонок был таким долгим. В нашей комнате был телефон, рядом с моей кроватью, а другой в комнате Джурди и Аннетт; но мне не приходило в голову, что они работают.
— Кто бы это мог быть? — удивилась я.
— Возьми трубку и узнаешь, — сказала Донна.
Я подняла трубку и сказала:
— Хелло!
Изысканный женский голос произнес:
— Это мисс Томпсон?
— Да, говорите.
— Мисс Томпсон, я звоню из офиса мистера Куртене. Вы не могли бы спуститься вниз к мистеру Куртене, как только это вам будет удобно?
Это звучало так угрожающе, что я сразу же онемела. Я спросила:
— Зачем?
— Мистер Куртене объяснит это, когда он вас увидит. Спасибо, мисс Томпсон.
Я положила трубку и опустилась на свою кровать. Неприятность. Это могло означать только неприятность. Грязная Морда снова нарвалась.
— В чем дело? — спросила Донна.