— Кэрол!-завопила она. — Ты весь день проспала! Ты пропустила этот прекрасный солнечный день?
— Сколько времени?
— Пять часов.
Я застонала.
Она всегда закутывала себя в необычное просвечивающее одеяние, когда выходила из отеля, и всегда надевала огромную шляпу от солнца. Она не хотела покрыться загаром. Такая возможность ее просто ужасала. Она гордилась своей нежной кожей фарфорового тона и не хотела никоим образом ничего менять. Она стояла, глядя на меня, одетая подобно Саломее перед началом ее танца семи вуалей, и было что-то столь самодовольное в ней, что я поинтересовалась:
— Что с тобой случилось?
— Ничего.
Когда она говорила «ничего» таким застенчивым голоском, это означало, что она хочет рассказать тебе целую историю от начала до конца, даже если ты вовсе не собиралась слушать ее добровольно. Она ожидала, чтобы ты вытаскивала эту историю из нее дюйм за дюймом.
— Ну?
— Ничего, Кэрол. Ничего, только…
— Только что?
— Ох, ничего. Я кое-кого встретила. Но это неважно.
— Мужчину?
— Мужчину? Ох, да. Да. Может быть. Мужчину своего рода. Да.
И так продолжалось около двадцати минут. Собрав все обрывки фраз вместе, я наконец установила, что это был мужчина по имени Сонни, Сонни Ки. Ему около двадцати восьми, и он сильный: «Кэрол! Такой сильный! Сильный!» — и он красив, только вот нос у него сломан.
— Что это означает, Альма, сломан?
— От бокса.
— Как это, черт побери, от бокса?
— Он боксер.
— Вот здорово, — сказала я.
— Он такой милый. Все это время мы гуляли с ним вместе. Он угостил меня ленчем. Сегодня вечером… — Ее глаза засверкали.
— Что относительно сегодняшнего вечера?
— Кэрол, я ему сказала. Пожалуйста, я ему сказала, пожалуйста, я должна изучать свою работу. Я не могу оставить свою работу. Я должна заниматься…
Это было равнозначно тому, что она договорилась с ним поужинать.
— Ты довольна? — сказала я.
— Да.
— Но теперь следи за каждым своим шагом.
— Кэрол! Он такой милый американский парень. Такой простой.
Я подумала: мне лучше пресечь в зародыше все это.
— Послушай, Альма. Позволь мне дать тебе совет. Некоторые из этих милых простых американских парней знают, как действовать. Не будь дурой, беби.
Она от души рассмеялась.
— Послушай меня, Альма.
— Кэрол, после итальянцев американские мужчины кажутся почти детьми. — Она улыбнулась с жалостью. — Такие милые. Очень приятные, простые.
— Альма, я, познавшая все это на себе, скажу тебе, что все это неправда.
— Ты глупая. Парня вроде этого Сонни я обведу вокруг моего мизинчика. — Она встала, хихикая. — Весело, а? Это мое первое свидание в Америке. Теперь я приму душ.
Я натянула старый черный купальник и спустилась к бассейну. Жизнь определенно проходила мимо меня. Сейчас, в пять часов прекрасного субботнего вечера, она здесь бурлила, и никто даже не предложил угостить меня содовой. Ну ладно. Трамплин здесь был всегда. И я могла всегда возвратиться к моему учебнику и начать изучение контрольных листов.
Джурди сидела за столом у бассейна, одетая в свой летний костюм цвета какао и свою соломенную шляпу в форме колпака Петрушки. Я должна была бы догадаться: она была оккупирована костистым стариком мистером Лукасом, одетым в оранжевые широченные брюки и совершенно ужасающую гавайскую рубашку. Он был поглощен беседой. Жестикулируя руками, ухмылялся, чесал свой старый морщинистый загривок, а она — я не могла поверить своим собственным глазам, — она на самом деле улыбалась. Она действительно получала удовольствие, сидя здесь и слушая его. Для меня это был один из самых больших сюрпризов в жизни. Улыбающаяся Джурди. Не холодная, не подозрительная. Улыбающаяся, заинтересованная и прелестная.
Я не знала, что делать. Если я начну прыгать с борта бассейна, то это могло выглядеть, будто я стараюсь привлечь их внимание или стараюсь нарушить их уединение. Но Джурди увидела меня, когда я стояла там в замешательстве, и позвала:
— Эй, Кэрол! Иди сюда!
Я неохотно подошла. Старик сказал:
— Хелло, маленькая леди.
И я ответила:
— Хелло, мистер Лукас.
— Пододвигай кресло, — сказала Джурди. — Хочешь содовой, или кофе, или еще чего-нибудь.
— Спасибо, Джурди, но я просто хочу поплавать.
— Ладно, садись и возьми сигарету.
— Я возьму, но позволь мне сначала поплавать.
Я нырнула и проплыла полдюжины раз бассейн туда и обратно, а когда вылезла из воды, увидела, что Джурди осталась одна. Я присоединилась к ней, стараясь вытрясти воду из своего левого уха, и поинтересовалась:
— Давно ты сидишь здесь с этим старым воробьем?
— Да уже часа два, точно не скажу.
— Ты явно попала в ловушку.
Она встала. Ее лицо стало снова угрюмым.
— Я собираюсь вернуться домой, — сказала она.
— Подожди меня. Я пойду с тобой. Как ты насчет того, чтобы поужинать пораньше, Джурди? Я проголодалась. Мы можем пойти в кино…
Она сказала:
— Я собираюсь поужинать.
— Ты собираешься?
Она посмотрела на меня с горечью.
— Мистер Лукас пригласил меня.
— Прекрасно, Боже милостивый.
— Я знала, что ты скажешь это. — Она начала удаляться.
Я побежала за ней.
— Эй, послушай… — Но мне пришлось схватить ее за руку, чтобы удержать ее. — Подождать меня, не хочешь? Я пойду с тобой. Только сдержи своих лошадей на одну секунду.
Она ждала меня с жуткой неохотой. Она ничего не говорила, когда мы вошли в автоматический лифт, она также молчала, когда мы вошли в номер. Альма распевала Пуччини в ванной комнате с невероятной страстью, Джурди забарабанила в дверь ванной и крикнула:
— Поспеши-ка.
— Кто это?
— Я, Джурди. Поспеши, ладно? Мне тоже нужно попользоваться ванной комнатой.
— Уходи, пожалуйста.
Джурди прокричала:
— Если через пять минут ты не выйдешь, то я войду я вытащу тебя оттуда за уши. — Она ушла в свою комнату, я последовала за ней, и когда она села на свою постель, я села на постель Аннетт, и мы посмотрели друг на друга. Она задыхалась от злости.
Она сказала:
— Может быть, ты не расслышала, что я сказала о мистере Лукасе. Он пригласил меня поужинать.
— Джурди, это большая…
— Я не собираюсь спать с ним. — Она была действительно агрессивно сумасшедшей. Я никогда не видела ее такой злой. Она говорила, как огрызающаяся черепаха: — Он хочет взять меня в одно место, которое называется «Комната Короля-Солнца» или что-то…
Я должна была ее успокоить.
— Это прямо здесь, — сказала я. — В отеле. Это великолепно.
Неожиданно, в результате этих нескольких слов, вся воинственность покинула ее. Она расслабилась.
— О Господи, — сказала она.
— В чем дело? Это прекрасный ресторан. Он тебе понравится. И еда со всего мира.
Она подпрыгнула, подошла к окну и стала там, повернувшись ко мне спиной.
— Это фантастика, а?
— Ну, да. Это главный ресторан в «Шалеруа», и я знаю, как здорово там.
Она некоторое время молчала. Потом сказала:
— Я не могу идти. — Она решительно подошла. — Мне необходимо позвонить мистеру Лукасу. — Она подошла к телефону.
— Что случилось, Джурди?
— Ничего.
— Прекрати возникать. Скажи мне.
Ее глаза на какое то время погасли. Казалось, они стали совсем бесцветными.
— У меня нет вечернего платья, — сказала она. — Я не пойду в такое место, одетая в свои старые лохмотья. И прекратим этот разговор.
— О, ради Бога, и это все? Ты можешь надеть мое. У нас с тобой один и тот же размер…
— Нет.
— Но почему нет?
— Я ничего не одалживаю. Я никогда ничего не одалживаю. Ни у кого.
— Мэри Рут Джурдженс, — сказала я, — ты наденешь мое вечернее платье сегодня вечером, или я, клянусь, до конца своих дней не буду с тобой разговаривать.