Заглядывая в лицо Дебби в видениях Извне, Чонса видела свой приговор. С малых лет она знала, что сила сведет её с ума, слишком великая и ужасная для слабого человеческого мозга.
Заглядывая в глаза Дебби, она видела свои — цвета тины на северных болотах. И от этого ей было очень страшно.
Времени прошло слишком много, и теперь его не осталось ни на отдых, ни на обед. Чонсе предстояло вести поиски пропавшей, а она уже чувствовала себя выпотрошенной: не так просто войти в закрытый мощами монастырь, даже Извне. К счастью, он был единственным святым местом во всей округе, что звалась Лимским наводьем. Стоило им спуститься обратно к Рейли, Шестипалая почувствовала себя лучше. В деревне царило оживление. Дети, вопреки зарокам матерей, бежали следом, улюлюкая и бросаясь с криком врассыпную, когда Джо раздраженно оглядывался.
— Мелкие засранцы, — рычал он. От голода Джолант становился неистовым, как медведь-шатун. Брок добродушно хмыкнул:
— Всего лишь дети. Ты был таким же.
Чонса навострила уши: Брок редко бывал миролюбив и еще реже говорил о личном. За все время совместных путешествий малефика узнала о спутниках всего ничего: Броку шестьдесят три, он самый старый ключник во всем Бринморе, а у Джоланта аллергия на орехи. Старик был ветераном Шорской войны, как и Чонса, и пережил дюжину малефиков. У Джоланта она была первой, и это породило множество шуток с её стороны.
Она предполагала, что Колючка — девственник.
Колючка предполагал, что ей к лицу будет камень на шее и объятья сточной канавы.
Брок предполагал, что им надо снять комнату.
Увы, Джолант не стал поддерживать ностальгию Брока. Он ускорил шаг и поравнялся с Чонсой.
— Ты как? — негромко спросил он.
Отвратительно. Снег прекратился, начал таять и скользить под ватными ногами. Вокруг все было такое белое и слепящее глаза, что взгляду негде было отдохнуть — облепленные белым деревья, обсыпанные белым горшки на оградках, даже небо и то белое. Скорее бы стемнело!
Чонса томно вздохнула и привалилась к плечу Джоланта. Они были одного роста — девушка была высокой и плечистой северянкой. Шестипалая подняла на него мокрые ресницы:
— Понесешь меня на руках, доблестный рыцарь?
Джо отвел шею в сторону от малефики и стеснительно опустил глаза. Это мило, что он все еще смущается, а потом — раз, два, — злится на ее провокации:
— Ну нет. Топай!
Она могла бы оскорбиться, но разыгрывать спектакль не было сил — даже поднять руку, чтобы ткнуть пальцем в белую пустошь перед ними, оказалось тяжело.
— Лима в той стороне?
Гектор не мог оторвать взгляд от её указующего перста. Ему потребовалось трижды моргнуть, чтобы осознать вопрос.
— Д-да, там. Только тут дороги нет, нам придется обойти с другой стороны.
— Прекрасно! — кивнула Чонса, подобрала длинные полы черного шерстяного платья и вступила в сугроб, поглотивший её ногу почти до колена.
Сине-фиолетовый след. Дебби бежала где-то здесь, прижимала к себе несчастное дитя, которое тоже отберут, осквернят, а она не может позволить этому случиться. Чонса мотнула головой, сглатывая горечь.
О, Добрый бог и его Пророк, хотелось надеяться, что Брок и Джо даруют ей быструю и безболезненную смерть.
Западный Бринмор — земля полей и лугов, здесь нет непроходимых лесов и чащ, зато есть топи и чуть дальше, за Лимой, на границе с Соляными Графствами, торфяники. Летом они дымились — в жару испарениями, в невыносимую жару — плотным пепельным чадом. Лимское наводье было царством лис, зайцев, мышей и утопленников. Деревянные мостки уходили в землю раньше, чем успевали положить новые. До того, как брины облагородили эти места, здесь жили степняки, и их следы были стерты не до конца. Примерно в получасе ходьбы Чонса обратила внимание на косо торчащий из земли столб, издали принятый ей за одинокое старое дерево. Идол был испещрен знаками и рисунками. Она оперлась на него рукой, переводя дух, и почувствовала под ладонью угасающее тепло старой веры и резьбу, оформившую глубокие линии в мужской половой орган. Невольно Чонса вспомнила короткий отдых в Аэрне, и не смогла вспомнить лица парнишки-шлюхи. Она запомнила только свою мысль про то, что Джо смотрелся бы не хуже на его месте: с тонкими золотыми цепочками, оттеняющими смуглую кожу, с его тонкой талией, с его жёсткой усмешкой. Она представляла его нежащимся в дорогих шелках и поедающим персики. От этих дум ей стало немного теплее. Славно. Не хватало еще простудиться, в такой-то сырости. В голенища набилось снега, подошвы вымокли в непромерзающей болотной жиже. Спутникам было не легче, но они стоически выносили любые неурядицы пути, лишь несчастный Гектор задыхался, как маленькая собачонка, сброшенная с вышитой подушечки в разгар охоты.