- Капитан Мильт, фрегат "Белая крыса", амайе. Смотри, тут еще и эпитафия есть:
"Подожди меня там, где кончается горизонт.
Подожди, пока ливень роняет на нас сезон -
я приду и останусь с тобой.
Навсегда останусь".
- Очередная песенка? - поморщился Эхэльйо. - И что с того? Эти строки не объясняют, зачем вполне себе живому Мильту понадобилась могила.
Некромант сдвинул брови, задумавшись.
- Может, внутри ничего нет? И поэтому она осталась целой, в отличие от остальных?
- Понятия не имею. - Остроухий пожал плечами. - Но мне это не нравится. Давай уйдем, пока нам на головы не свалилось нечто вроде небесной кары.
- Давай, - серьезно кивнул Эльва. И, обернувшись на неприметный крест, добавил: - А еще давай поинтересуемся у Мильта, какого черта его имя делает на старом дереве.
- Не сейчас, - отмахнулся проклятый. - Сначала я хочу убедиться, что тот, кто проводит время на квартердеке - настоящий Мильт.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
НИЧТОЖЕСТВО
Он читает исторические книги только для того, чтобы вспомнить.
Вспомнить, как горит основная плиаретская верфь, как огненным цветком распускаются паруса фрегата, как плачут, поливая песок брызгами, бесконечные волны. И как отчаянно, страшно, давясь собственной болью, кричит королева Хайрен.
Вот она - невысокая, хрупкая, одетая в тонкое льняное платье. Из-под растрепанной рыжей челки выглядывают зеленые глаза. Этим глазам известно все, они живут в мире с момента его сотворения. Они догадываются, кем был Создатель. И они точно уверены, что молодой смешливый амайе не подведет ни музыкальное королевство, ни лично Ее Величество.
Вот она, а вот он - худой, как скелет, мальчишка в рваной рубахе и дырявых сапогах. И Хайрен отдает ему самое ценное, что есть у архипелага - огромный, светлый, прекрасный фрегат, пока что безымянный, но вскоре наделенный именем "Белая крыса".
Хайрен отдает ему...
Мильт проснулся, судорожно хватая ртом воздух, и уцепился за краешек гамака. В каюте было полутемно, свеча успела оплыть и растечься желтоватым озером по глиняной подставке. Рядом с ней, наполовину исписанный белобрежными рунами, лежал старый клочок пергамента.
Амайе сделал глубокий вдох, а потом - очень осторожный, растянутый на целую вечность, выдох. Он и предположить не мог, что война, произошедшая в далеком прошлом, снова ему приснится.
Где-то среди сумок с вещами хранились дневники, где подробно описывалось каждое новое событие. Местами там были и гравюры, нарисованные самыми талантливыми солдатами. Мильт хранил их работу, как некоторые хранят сокровища - втайне от тех, кого называл друзьями, предпочитая не вспоминать об их существовании и никогда, никогда не произносить вслух ни одно слово, записанное на потемневших от времени страницах. Сильно потемневших. Еще немного - и от них останется бесполезный прах, не способный с кем-либо поделиться своими секретами.
Первая плиаретская война. Время, когда архипелаг был куда больше, включая в себя не четыре, а десять островов, пускай шесть из них и считались непригодными для жизни. И время, когда герцог, следивший за порядком на землях от Райвела до Отрэ, отказал старшему сыну в праве наследования.
С одной стороны, правильный поступок - вспыльчивый человек не получил власть. Но с другой - огромная ошибка, потому что он ушел на необитаемые острова и построил там новое королевство, окрестив его Клиарной.
Поначалу он царственно игнорировал просьбы королевы Хайрен вернуть ее собственность. Вероятно, он игнорировал бы их до конца жизни, - а человеческая жизнь коротка, - если бы не...
Мильт зажмурился, заново переживая картины столь давних дней, что знать о них могли только представители народа амайе.
...в тронном зале очень тихо, из окон мягкими потоками льется солнечный свет. Королева Хайрен стоит, разглядывая внутренний двор, и нервно перебирает пальцами пояс длинного, до пят, бирюзового платья. Оно удивительно ей идет, выгодно сочетаясь с высокой прической и осанкой, такой идеальной, что Мильту страшно - вдруг она переусердствует, и под напором волнения хрустнет позвоночник?
Хайрен юна. Ей от силы девятнадцать лет, и она еще не умеет спокойно оценивать ситуацию. Многочисленные советники, помощники и доброжелатели сбивают девушку с толку, и ее взгляд беспомощно скользит из угла в угол, по старинным картинам, гобеленам и тканым полотнам.
Но теперь ей приходится решать в одиночку, и амайе терпеливо ждет.
- Я слышала, будто... будто вы были на торговом корабле, затонувшем у Острова Отверженных, - запинаясь, говорит Хайрен. - Что там случилось?
- Ничего страшного, - честно отвечает Мильт. - Но капитан был придурком и мечтал о пышных похоронах своего жирного тельца, поэтому плюнул на мой совет обойти рифы с юга. И лично мне не кажутся странными последствия. На море было неспокойно, шхуну бросало туда-сюда, словно перышко, и при столкновении она погибла.
- Разве шхуна - живое существо?
- Ну разумеется. И не только шхуна. Любой плиаретский корабль, построенный моими сородичами - это такая же личность, как вы или я сам.
Королева качнулась с пятки на носок, собираясь с мыслями.
- Я также слышала, что вам удалось спасти команду.
- Не всю, - возразил амайе. - И я не нарочно. Я всего лишь подбадривал их, как мог, пока мы плыли к берегу. Воды у Острова Отверженных кишмя кишат нежитью, и рулевого, а за ним и четверых караульных сожрали с потрохами. - Он понимал, что общаться с королевой нужно иначе, возможно - скрывая большинство мерзких деталей, но... не мог. Для Мильта она была не всемогущей владычицей Плиарета, а перепуганной девочкой, нуждавшейся в правде.
- И все же, - продолжала настаивать Хайрен. - Вы проявили завидную храбрость и верность. Вы подали достойный пример, вы... - она запнулась и смущенно покосилась на двустворчатую дверь, опасаясь, что за ней имеются чужие любопытные уши. - Я очень вам благодарна. И хочу взамен предложить место на фрегате, который неделю назад сошел с центральной плиаретской верфи.
- Простите? - вежливо уточнил амайе.
- Вы станете капитаном. Я считаю, что у вас достаточно опыта для того, чтобы стать капитаном.
- Ваше Величество, - он выбрал тон помягче, надеясь на нее повлиять. - Мне всего двадцать три. Какой опыт? Какой капитан? Разве что, - он улыбнулся, - вы хотите, чтобы фрегат пошел ко дну, едва покинув границы порта?
- Он не пойдет. - Хайрен устроилась на троне, посмотрела на Мильта неожиданно твердо, без прежней глупой боязни. - Все мои советники голосовали за вас. За бессмертного амайе.
- А-а-а, вот, в чем штука? Намекаете, что в случае неудачи я не сдохну, а если пропаду, так у меня нет родственников и вам не придется выплачивать компенсацию? - расхохотался Мильт. - Чудесный план, госпожа.
Девушка вспыхнула, порывисто встала и влепила ему пощечину. Просторный зал радостно подхватил эхо, понес его к сводчатому потолку, мимо облицованных мрамором колонн.
- Или вы сейчас же прекращаете свои шуточки, или ваша якобы бессмертная голова завтра будет болтаться на воротах Эльма! - выпалила Хайрен.
Мильт, рассчитывавший на совсем иную реакцию - что Ее Величество откажется от идеи подарить ему небесный фрегат, - скривился.
- Ладно, - негромко произнес он. Щека горела, словно вместо изящной ладони по ней пришелся удар раскаленным прутом. Впрочем, у королевы в запасе наверняка имелись магические штучки, как и у каждого чистокровного амайе. - Ваша взяла.
- Отлично, - бросила Хайрен, тщетно пытаясь отыскать на его лице признаки недовольства.
- Отлично, - повторил за ней он.
Следующее утро было ясным, теплым и укутанным в пушистые облака. Мильт, выполняя приказ Ее Величества, поднялся на борт фрегата, чувствуя, как колотится обезумевшее сердце.
Палуба. Мачты. Реи. Паруса. Квартердек, где перед штурвалом устроился пожилой мужчина - человек, но вроде бы из военных. Он вытащил изо рта острую деревянную щепку, вышвырнул ее в море и задал вопрос: