За освещенными звездами приемными устройствами Гарри разглядел мириады судов беженцев, занимающих всю поверхность планетоида от одного конца до другого, создавая плотную, сбивающую с толку путаницу теневых форм и стробоскопического света.
— Разве это не здорово, Двер? — прошептала девушка с обезображенным лицом — Рети, у которой при этом зрелище загорелись глаза. — Разве я тебе не обещала? Держись меня, и я приведу тебя к цивилизации! Так я сказала. Прощай, вонючая старая Джиджо, привет, галактика! Мы. больше никогда не будем грязными, голодными, бедными и никогда не будем скучать.
Гарри обменялся взглядом с другим человеком, высоким мужчиной. Оба человека явно ничего не понимают. Но в отличие от Рети Двер, по-видимому, знает это. В глазах его выражение страха и благоговения.
Примерно так же и я себя чувствовал, подумал Гарри. Звездные корабли расположены тесно, как разбитые стволы мурввы после сильной бури на Хорсте. Нарушения стали, должно быть, значительно серьезней с моего отлета… если народ выбирает старый пыльный Каззкарк, чтобы здесь спасаться!
Магнитные якоря притянули избитую разведочную станцию, которая с облегченным стоном наконец опустилась. Гарри тоже впервые с момента отлета почувствовал, как его оставляет напряжение, и свободно передохнул.
Снова дома… каким бы он ни был.
Переместив данные для Вер'Кв'квинна в портативное переносное устройство, он повернулся и подтолкнул гостей к шлюзу. В нормальное время, если бы он возвращался из разведывательного полета, эта пара стала бы настоящей сенсацией на сонной базе. Новость быстро бы разнеслась повсюду, и офицер, арестовавший сунеров, стал бы знаменит.
Остатки верности преследовали Гарри. В конце концов люди — патроны его собственной расы. Конечно, по закону они теперь должны быть ему безразличны. Но привычки изменяются с трудом.
К тому же Двер и Рети спасли мне жизнь.
И поэтому, когда они проходили по короткому туннелю в глубину планетоида, противоречие заставило Гарри сомневаться, а не испытывать торжество.
Все в таком хаосе. Может, мое сообщение о них останется незамеченным.
Он решил, что сможет с этим смириться.
Входной Атриум был полон шума и смятения, здесь толпились представители множества рас, не обращая внимания на ритуал расового старшинства и интерклановый протокол, добиваясь принятия и надеясь найти убежище в становящемся все более опасным и непредсказуемым космосе. Институтский пропуск позволил Гарри миновать несколько преград, двигаясь впереди большой очереди с двумя людьми за собой. Тем не менее ему потребовалась большая часть мидура, чтобы добраться до последнего барьера с надписью ИММИГРАЦИЯ И КАРАНТИН. По пути он услышал кое-какие разговоры о том, что приводит в панику цивилизацию Пяти Галактик.
…три или четыре пункта перехода в секторе Ланингуш проявляют непоследовательность или катастрофическую пространственную рекомбинацию, — шипел на галсемь торговец тинуктгуппит, обмениваясь слухами с круглым п'орт'лом, глаза которого, расположенные на груди, тревожно блестели.
П'орт'л в ответ фыркнул — богатый, гармонично насыщенный звук.
— Я слышал, большинство уцелевших пунктов перехода захвачены местными союзами, которые налагают незаконные налоги на всякий прилетающий и улетающий корабль. В результате застряло очень много купцов, студентов, пилигримов и туристов, которые не могут вернуться домой.
К удивлению Гарри, два молодых человека не впали в панику и не испугались толпы. Рети счастливо улыбалась, поглаживая шею своего маленького урского «мужа», а Двер рассматривал многообразие форм жизни, время от времени наклонялся к девушке и шептал, указывая на чужака, которого узнал — возможно, по легендам, рассказываемым у лагерного костра в его родном племени. Гарри не ожидал такого космополитического отношения. Тем не менее Двер выдавал себя, сжимая в руке лук и стрелы. Он все-таки нервничал.
Гарри подумывал о необходимости конфисковать это примитивное оружие. Теоретически пленники не должны быть вооружены. Но он сомневался в том, что самый отъявленный галактический бюрократ узнает оружие в этом наборе прутьев, нитей и кусков обтесанного камня.
Кстати о галактических бюрократах, подумал он, подойдя к последней стойке. Этот мрачный хунский чиновник был на дежурстве в последний раз и оставался все таким же несносным. Несмотря на объявленное чрезвычайное состояние, Твафу-ануф хлопал своим богато раскрашенным горловым мешком на всякого, у кого обнаруживалась хоть малейшая неправильность в документах, и, не обращая внимания на протесты, возвращал посетителей в хвост очереди. Когда Гарри подошел к нему, хун казался уставшим и измотанным от работы.
Приготовься к сюрпризу, ты, мрачный старый бюрократ, подумал Гарри, представляя себе, как его новый цвет шерсти и хвост потрясут Твафу-ануфа.
К его разочарованию, хун едва взглянул на Гарри и снова повернулся к главному монитору. Очевидно, изменение цвета шерсти не сказывается на официальном статусе земного шимпанзе.
— А, хр-р-р-рм. Итак, наблюдатель Хармс снова навязывает свою нежеланную обезьянью внешность моим уставшим органам чувств, — заметил Твафу-ануф на галшесть с сильным акцентом. — Но только на этот раз — и это так же отвратительно — он привел с собой двух своих оборванных земных хозяев. Они наконец заберут вас домой, как непослушного ребенка?
Гарри почувствовал, как напряглись Двер и Рети. И поторопился ответить решительней и тверже, чем намеревался сначала.
— Твафу-ануф, вы превышаете свои полномочия, в которые не входит оскорбление сотрудника Великого Института. Однако если вы нас немедленно пропустите, я воздержусь от выражения формального протеста.
Возможно, усталость после долгой успешной миссии придала голосу Гарри больше властности. К его удивлению, рослый хун, по-видимому, не собирался продолжать свои традиционные насмешки. Твафу-ануф поднял одну гигантскую руку.
— Хр-р-р. Покажите мне въездные идентификационные ярлычки людей. Пожалуйста.
Гарри покачал головой.
— Это образцы, предназначенные для исследований в Институте Навигации, и прибывают на Каззкарк под мою ответственность и по моим полномочиям. Можете провести биосканирование обоих человек, прежде чем пропустить нас. На это потребуется тридцать дуров. Правила не разрешают более длительную отсрочку. Или мне доложить непосредственно Вер'Кв'квинну?
Их взгляды встретились. Горловой мешок Твафу-ануфа раздулся, оттуда послышался низкий гулкий звук. Гарри знал, что его отругали на полутайном расовом диалекте. Но формально оскорбление не было нанесено, поскольку не использовался официальный галактический язык; тем не менее несколько присутствующих, по-видимому, поняли язвительное замечание, переглянулись и стали выражать одобрение или неодобрение. С катастрофы на колонии НюДаун, столетие назад, всем было известно, что хуны терпеть не могут членов осажденного земного клана.
Двер Кулхан неожиданно расхохотался, и этот звук перекрыл низкий гул Твафу-ануфа, заставив того споткнуться и едва не упасть. Хун бросил удивленный взгляд на молодого человека, который сказал на англике — тоже неофициальном языке, который в эти дни понимают многие разумные:
— Ну, здорово сказано! Подождите с дур, пока я объясню этому бедному шимпу, как вы отозвались о его фигуре, предках и тому подобном!
Наклонившись к Гарри, Двер подмигнул и прошептал:
— Улыбайся и делай вид, что ты говоришь мне что-то для передачи этому придурку.
Гарри мигнул.
— Что такое ты пытаешься…
Двер снова выпрямился, громко расхохотался и показал на Гарри. Он как будто что-то хотел сказать Твауф-ануфу, но не мог сдержать хохот.
— Он говорит… этот шимп говорит…
Рети с кислым выражением закатила глаза. Но Гарри мог лишь в немом изумлении смотреть, когда Двер глубоко вдохнул, посмотрел прямо на Твауф-ануфа… и начал подражать низкому хунскому ворчанию!