Глеб поднял большой палец.
— Я тоже могу пойти, — тихо заметила Лиз.
Она стояла между Глебом и ведущим наружу шлюзом.
Мама сглотнула, покачала головой и не ответила. А Джон подбирал инструменты для работы в открытом космосе, поэтому ничего не услышал.
— Бетти, — сказал он через минуту, когда присоединился к остальным, — Дмитрию и Глебу придётся воспользоваться твоим подарком с Апофиса. Извини, но на борту другого тиуферрона почти нет.
— Конечно, — вслух ответила девочка.
Но про себя с сожалением вздохнула: плакала её снасть!
Перед тем, как выйти в открытый космос, взрослые ещё раз обсудили порядок работ. Затем наступил момент прощания — оба Зарубина, старший и младший, шагнули в тесный шлюз.
— Удачи! — хором пожелали им остальные.
— До встречи на Земле, — добавила Лиз.
— Увидимся, — ответил Глеб и помахал всем рукой.
Внутренний люк со щелчком захлопнулся, отделяя космонавтов от пассажиров. Затем с шипением уходящего воздуха открылся люк внешний. Перед Глебом предстала бездонная чернота открытого космоса с колючими огоньками бесконечно далёких звёзд.
— Ну что же, — произнёс отец. — Добро пожаловать во Вселенную!
Он первым выбрался из люка и полез наверх по тонким металлическим ступенькам. С пояса свисал прочный трос, который крепко-накрепко связывал его с сыном. Трос был коротким, но мог в любой момент удлиниться чуть ли не до километра.
— Не отставай, Глеб! — сказал папа.
Глеб, глубоко вдохнув, полез за ним. Хвататься за ступеньки толстыми перчатками скафандра было неудобно. Взглянув под ноги, мальчик обомлел от вида распростёршейся под ним громадной зелёно-голубой планеты, но тут же пришёл в себя и решил больше под ноги пока не глядеть. И меньше чем через минуту выбрался на крышу кабины.
Они с отцом подошли к ограждению центрального колодца, сквозь который был продет канат. Здесь же, у ограждения, из потолка кабины торчала небольшая труба телескопа высотой около метра. Чуть поодаль располагалась тарелка спутниковой связи. В иллюминаторе под ногами Глеб увидел пассажиров кабины — все смотрели на него и махали руками.
— Глеб, удачи! — ещё раз сказала мама в микрофон.
Было немного странно видеть, как шевелятся её губы, а потом с едва заметной задержкой приходит звук. Связь шла через ретранслятор Апофиса, сигнал запаздывал почти на четверть секунды.
— Не занимайте эфир, — строго заметил папа.
Он окинул колодец и спрятавшиеся в нём ролики долгим изучающим взглядом, потом перевёл взгляд вверх. Канат казался ровным и абсолютно надёжным.
— Глеб, остаёшься здесь, — сказал папа. — Держись за что-нибудь.
Он убедился, что сын крепко схватился за ограждение, а затем включил ракетный ранец и медленно полетел вертикально вверх. Трос между ними натянулся, безуспешно попытался сдвинуть Глеба с места и потихоньку стал удлиняться. Глеб следил за цифрами, которые высвечивались на экране шлема: сто метров, двести… триста. Удалившись на триста метров, отец крепко затянул петлю поверх каната, повис на ней и выключил ранец. Петля была крепкой, трос держал надёжно. Достав из-за пояса пистолет для резки металла, отец принялся дырявить канат насквозь. Мощный лазерный луч в семь миллиметров толщиной эффектно и эффективно испарял тиуферрон. Издали мальчику казалось, что отец работает в сером тумане.
— Главное — случайно не перерезать канат, — во время короткой передышки сказал папа. — Я стараюсь.
— Скафандр свой не порежь, — буркнул в ответ штатный пессимист из кабины.
Насквозь проделав на каком-нибудь уровне очередное отверстие, отец продевал в него конец взятого у Лиз тиуферронового троса и завязывал сложный узел. После чего спускался по этому же тросу на десять-пятнадцать метров и вновь брался за пистолет. Проверить надёжность узлов сейчас было невозможно — дёргать и тянуть этот материал не имело смысла, — вся надежда была на то, что некоторые из них выдюжат.
— Волна дошла до Апофиса, — сообщил Джон. — Одновременно по всем канатам.
— Рад за них, — ответил отец.
Ещё через полчаса он спустился до уровня кабины.
— Уф-ф! — сказал папа, спрыгивая на крышу. Кабина еле заметно покачнулась, но падать пока не собиралась. — Получилось. Эй там, в кабине — сядьте и пристегнитесь!
— Уже сидим, — откликнулась мама.
Отец положил Глебу руку на плечо и сказал:
— Теперь твоя очередь. Ты всё понял? Может, повторить?
— Не надо, — ответил тот. — Я помню.
Он ещё раз посмотрел вокруг — на солнце, звёзды и ряд бесконечных канатов по соседству — и нырнул в центральный колодец, не успев даже как следует испугаться. Трос моментально натянулся: отец подстраховывал.