Единственное упоминание о пытке, едва не приведшей к потере разума, которой императора подверг охотник на ведьм. Мастер Марко забрался в его голову и заставил наблюдать за мучениями каждого, кто умер в войнах, развязанных императором. Шу едва не сошел с ума.
– И все же новый хан принял тебя как гостя, если даже не союзника. Гарнские правила гостеприимства не позволят ему причинить тебе вред.
– Мне как-то не по себе, – признался Льешо. – Принц Тай любит дядю. Он верит, что госпожа Чауджин по собственному разумению убила его отца… – а это, мельком подумал принц, ставило под вопрос возможность союза Шу и Тинглута, – но теперь я не уверен в невиновности Мергена.
– Тогда тебе лучше зайти.
Император открыл дверь и пошел внутрь. Льешо последовал за ним, Свин замыкал маленькую процессию.
Комната, в которой они оказались, сверкала великолепием красок. Подобный стиль вызвал бы отвращение у людей Гайнмера, но устраивал их развращенного правителя, пока император не изгнал его из дворца, кабинета и земного тела.
Кровать пустовала, одеяла лежали ровно, лишь с одной стороны остались углубления от мужского тела.
Смертная богиня войны, одетая в белую роскошную рубашку с золотыми застежками, стояла возле стола, заваленного картами. Льешо помнил ее такой же в другом своем сновидении. Он бы начал сомневаться, что она вообще существует вне его грез, если бы рядом не находился маг Хабиба. Отец Каду. Он молча искал в лице Льешо признаки отчаяния и расслабился, увидев лишь понятное в данной ситуации смятение чувств.
– Что ты нам принес? – спросила госпожа Сьен Ма. Она мельком глянула на Шу, который остался у дверей, потом снова обратила на Льешо свой пронзающий взгляд.
Льешо буквально скорчился от такой встречи.
– Я спрашивал сегодня принца Таючита о его дяде. Тай защищал Мерген-хана, но я не так уверен в нем…
Юноша пересказал разговор с принцем, поделился своими мыслями по поводу смерти Чимбай-хана и воцарении его беспокойного брата. Закончил же он тем самым неприятным вопросом, который заставил его посреди ночи искать Шу:
– Мог ли Мерген подстроить смерть брата вместе с госпожой Чауджин?
Хабиба внимательно следил за ним. «Напряженный взгляд его темных глаз напомнил Льешо о временах, когда маг являлся в обличье птицы Рух.
– Каду сообщила, что Мерген желает смерти госпожи, чтобы отомстить за смерть брата.
– Так он говорит, – кивнул юноша. – И принц Тай ему верит. Но что, если Мерген-хан просто хочет убрать свидетеля?
Шу надоело подпирать дверь плечом, и он пошел внутрь – с показным спокойствием, хотя в его глазах горела неведомая мука.
– Или он невиновен, – сказал император, – но осторожность заставляет его хранить в тайне имена дорогих людей, которые все еще могут умереть за связь с ним.
Шу перевел взгляд на госпожу Сьен Ма, как будто его замечание относилось к другому разговору. Ее милость поджала губы.
– Ты император Шана, – ядовито напомнила она. – Твоя жизнь ценится не только из прихоти.
В последовавшей тишине Льешо задал вопрос, который ему вовсе не хотелось обсуждать в присутствии смертной богини – любовницы императора.
– Тинглут предлагал тебе дочь?
– Хватит и одной змеи в моей постели. – Шу поклонился госпоже. Та ответила гневным взглядом. – Я отказался.
Принц вспомнил другой сон: Шу и госпожа Сьен Ма в обличьях черепахи и белой кобры. Он действительно не хотел заводить этот разговор.
Но все ждали, и Льешо заговорил снова:
– Как доверять Тинглуту здесь, на востоке, если он уже убил Чимбай-хана и свел на нет все наши договоренности на западе? И как победить мастера Марко, если Гарн объединится с ним против нас?
Госпожа Сьен Ма вдруг улыбнулась принцу. Однако Льешо вовсе не обрадовался. Ему захотелось спрятаться под стол, лишь бы избежать ее пронзительного взгляда. Но подобное поведение вряд ли достойно короля, и юноша запретил себе трястись от страха.
– Ты начинаешь рассуждать как генерал, – похвалила госпожа. Льешо пожалел, что не может вернуться в свое тело и исчезнуть отсюда. – Но ты основываешь выводы на двух, возможно, неверных посылках.
Хабиба согласно кивнул.
– Ты думаешь, что госпожа Бамбуковая Змея – настоящая дочь Тинглут-хана, – сказал он.
Не сводя глаз с госпожи Сьен Ма, Шу добавил:
– И ты думаешь, что мужчина с недюжинным умом предаст брата из-за обещаний, которые нашептала ему скользкая гадина.
Льешо гадал, кого, кроме Мергена, имел в виду Шу, но задал более безопасный вопрос:
– Вы считаете, что госпожа Чауджин не настоящая дочь Тинглут-хана?
– Точнее, – назидательным тоном поправил Хабиба, – мы размышляем, можно ли назвать змею «госпожой Чауджин».
– Значит, мастер Марко убил настоящую дочь хана и подкинул эту дрянь вместо нее?..
– Правду знает только преисподняя, – сказала госпожа Сьен Ма. – Но не стоит недооценивать госпожу Бамбуковую Змею, у нее могут быть свои причины для подобных действий.
Льешо искал ответы, а ему дали новые вопросы.
Он сжал губы, пытаясь сдержать вздох разочарования. Здесь необдуманные слова могут дорого стоить. Однако раздражение никуда не делось.
– У вас есть хоть какие-нибудь доказательства?
– Только одно, – ответил Хабиба. – Каду описывала госпожу Чауджин как очень красивую и молодую женщину. В лагере ее отца, пожилого хана, госпожа известна всего лишь добрым нравом и весьма простоватой внешностью.
Да, на госпожу Чауджин не очень-то похоже… Льешо чувствовал себя так, будто плыл по течению без весел.
– Ну и что мне теперь делать?
Шу удивленно моргнул.
– То же, что делал до сих пор. Наблюдай, оценивай, действуй в меру своих возможностей. Вот и все.
Хабиба кивнул.
– Оставь госпожу Бамбуковую Змею Мерген-хану, но не спускай с него глаз. Наверняка чему-нибудь научишься.
Льешо начал было возражать, но Свин, молчавший весь разговор, двинулся к двери.
Принц почувствовал странную силу, которая увлекала его прочь от Шу навстречу утреннему свету.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Льешо вернулся из мира сновидений, имея еще больше поводов для беспокойства, чем в тот момент, когда ложился спать.
Он вылез из палатки на рассвете Малого Солнца. Было время утренних молитв.
Посредине лагеря имелось свободное пространство, где обучали новобранцев или устраивали смотр войскам перед битвой. Мастер Ден решил сделать там место для молитв семи смертным богам – это являлось первым шагом на Пути Богини.
Молитвы были спасательным кругом в океане страданий, приведших Льешо от жемчужных берегов к самой границе его собственной страны. С радостью в сердце принц направился к своему месту среди верующих и принял знакомую позу, название которой выкрикнул мастер Ден:
– Красное солнце!
Несмотря на свое массивное телосложение, бог-мошенник изящно выполнил простейшую из огненных фигур.
Льешо последовал его примеру, вытянувшись во весь рост и подняв руки вверх. Рядом с товарищами – Каду с одной стороны, Бикси – с другой, Хмиши сзади, Льинг спереди, Стайпс где-то поблизости – он поднялся в зенит, как солнце вслед за своим младшим братом. Потом снова опустил руки, пока кончики пальцев не коснулись земли, знаменуя медленный заход солнца на Пути Богини.
– Текущая река, – скомандовал мастер Ден. «Водяная» молитва – в честь Онги.
Настоящее – берег, исчезающий в нескончаемом потоке будущего. Но иногда, как при неожиданном повороте реки, можно увидеть прошлое – то, которое ты знаешь, и то, что стало древностью еще до твоего рождения. Льешо вытягивался и двигался в неспешном ритме молитвенной фигуры, а мысли его неслись вместе с воображаемым потоком назад во времени. Века проплывали перед его внутренним взором. И в каждом он сражался и умирал, умирал и сражался, снова и снова, пока не начал гадать, сколько еще его жизней прервется насильно и почему так должно случиться?
Едва задав вопрос, принц увидел за поворотом реки израненного в битве воина. У человека были его, Льешо, черты лица, но по возрасту он казался вдвое старше. Рядом с ним лежало окровавленное копье – принц узнал оружие, которое всегда носил с собой. Кровью было покрыто и его тело: кожа посерела от ран и ядов. Голова воина покоилась на коленях у плачущей женщины, которую Льешо видел во время путешествий в страну снов. Великая Богиня, его жена, являлась ему то в образе молодой девушки, то в образе пчеловода. Она утешала его после пыток у мастера Марко, когда магические зелья вытянули из юноши всю силу. Льешо помнил свой долг перед нею. Присутствие Великой Богини здесь почему-то не удивило принца…