Куста любил останавливаться здесь со своим стадом: тут тебе и лес, и трава местами выше пояса, но скотину все же видно. Коровы своими длинными языками теребят траву, тут и там овцы ее пощипывают, да ягненок, выпрыгивая из-за куста, головой бодает воздух. Куда ни глянь — все радует слух и зрение. Где-то рядом долбит дерево дятел, звучно кукует кукушка вдали, а высоко над вершинами сосен плывет в синем небе ястреб-перепелятник.
Посреди вырубки стояла полуразвалившаяся избушка лесорубов, перед ней большущий пень, а вокруг уже поросшие травой костровища. Вот где было хорошо играть, сидеть-мастерить. И самые лучшие истории вспоминались тоже здесь.
И сейчас Куста взялся делать свистульку из ивового прута. Подрезал концы, оббил и снял кору, вырезал пазок, натянул кору обратно — она и заиграла. Мелодия, конечно, незамысловатая — одно только «пи-и» да «пи-и» — зато своими руками сработана.
А потом Куста опять завел рассказ. Но в такой солнечный денек даже истории о змеях и волках не пугают. Вокруг свои животные, будто взрослые встали в круг и охраняют детей. От их безмятежности веет покоем.
Только Пуну-проказнику хочется порой взбрыкнуть. Вон и сейчас — испугался чего или задумал какую проделку? Задрал вдруг голову, словно прислушиваясь, взмахнул хвостом и помчался с шумом и треском через малинник. В ту же секунду Куста был на ногах:
— Ах ты ж, злыдень! — И уже на бегу бросил детям: — Сидите на месте, не то пропадете!
И вот уже сам пропал…
Издалека еще донеслось его науськивание и лай Моби.
Март и Марет сидели на пне. Неожиданно все стихло. Не куковала кукушка, и уже сонливо постукивал дятел. Стукнет и молчит, опять стукнет — и словно задремал.
— Куда же этот Пуну побежал? — прошептал Март. И они наперебой принялись сыпать вопросами.
— Может, на край света?
— Стоит там на самом краешке?
— Теребит языком траву?
— И ноги расставил?
Но говорили они все тише. Им стало тоскливо и страшно. Все это было весело в истории про ягненка. В истории с Пуну весело уже не было.
И тут в куче хвороста за спиной послышался шорох. Они обернулись на звук, да так и замерли.
Не больно-то и велик был зверь, который вразвалку шел оттуда к костровищу. Так, серая кочка с остреньким черным носом быстро перебирала лапками. Мягко топоча, пригнув мордочку, зверек будто шел по следу. И вот уже он возле неподвижно застывших детей.
Тут Марет взвизгнула, и в ту же секунду оба вскочили на пень. Но и со зверьком мигом произошло что-то странное. Он словно бы уменьшился, свернулся, и не было у него больше ни мордочки, ни лапок. Осталась только живая подушечка для иголок.
— Что это? — прошептал Март.
— А вдруг змея? — предположила Марет.
Хотя змея занимала далеко не последнее место в детском воображении и страхах, однако они никогда ее не видели. О ней только говорили, от нее предостерегали. А ну как сейчас подойдет и набросится?
Но издали уже слышался треск кустов, тявканье Моби и ругань Кусты. И минуту спустя показалась вся троица — Пуну, Моби и Куста, — они отдувались, будто и впрямь прибежали с края света.
— Вы что это? — изумился Куста.
Но дети только показывали руками, не в силах вымолвить ни слова.
В ту же минуту и Моби обнаружил диковинного зверька. Рыча, пес бросился на клубок, но тут же отскочил. В его лае зазвучали жалобные нотки.
— Ого-о, да ведь это ежик! — воскликнул любитель приключений Куста. — Берем его с собой!
И сразу стало ясно, что такого зверька он видит не впервые и ни капельки его не боится. Он размотал и без того уже наполовину съехавшую на бегу онучу, расстелил ее и начал палкой закатывать на нее зверька. Теперь тот сделался совсем круглым, как шар, и только пыхал да фырчал. Малыши, все еще напуганные, жались в сторонке, а Моби визгливо тявкал.
— Это его вы испугались? — разошелся Куста. — Глупенькие! Да он никого не обидит. Но и к нему так просто не подступишься. Видали, у Моби нос в крови. Это же всего-навсего ежик! Идите, посмотрите!
Куста взял онучу за края и поднял. Зверек лежал там на спине клубком — ни головы, ни ног. Иголки проткнули онучу насквозь, и от этого он стал совсем беспомощным. Только полотно колыхалось от его взволнованного пыханья.
Теперь детям было на что поглазеть, и они снова забыли о времени. А Куста как расхвастался. Мол, что там ерундовый ежик! Он раз поймал большого медвежонка и точно так же в онучу замотал… Вот мороки-то было!