По обе стороны открывается анфилада музейных залов. Их дверные проемы уходят в перспективу. Последние косяки еще белеются в неясной беспредельности, будто в зеркале. Где-то вдали сам по себе заскрипел в тишине паркет, но потом испугался и тоже стих.
И чем глубже тишина вокруг, тем больше жизни в этом царстве призраков. Видения старинных мастеров вновь обретают плоть и кровь. Словно шуршание шелка, шум деревьев, шелест крыльев слышатся в сумрачных комнатах… Где-то — вжик! — выхватили шпагу из ножен, журчит вода, рассекаемая носом лодки, гудит земля под копытами коней… Чей-то вздох, чей-то плач и чей-то громкий хохот… Шепот любовный, песнь колыбельная, хриплое проклятие…
Это тоска по жизни давно минувшей. Еще бы раз вернуться! Еще раз вспыхнуть огнем жизни и воспылать страстью! Еще раз испытать минутную радость посреди мертвящей неподвижности вечности!
ИДИЛЛИЯ{52}
Из окна открывается вид на окраинный дворик. По одну сторону череда серых, полуприсевших сараев, по другую — сгорбленных таких же сараюшек. Напротив прачечная с лиловеющим глазом-окном, дверь скособочилась. Поодаль — кубистическая панорама уступами восходящих крыш, крытых толем, горбылем. И надо всем чахлые кроны двух-трех деревьев да полоска пыльного неба, по-видимому, без всякой сколько-нибудь серьезной задней мысли.
Обыкновенно такой вид являет собой идиллическую картину. И если даже иногда в ней возникает движение, то обрывочное, эпизодическое. Вдруг откуда-то появляется пожилая женщина и начинает качать воду из колодца перед прачечной, жутко выгибая позвоночник. В другой раз на лестнице, приставленной к стрехе, покажутся чьи-то ноги, потом тело и наконец весь человек, черный, как негр, с метелкой и гирей. А то вдоль двора пролетит ошалевший от собственного величия петух, сядет на поленницу и закричит о своих подвигах. И это неистовое чавканье колодезной колонки, и неожиданное явление арапа с небес, и пылкая победная песнь петуха на миг заставляют подумать, будто вся эта неживая картина вдруг задвигается в своих сочленениях, начиная превращаться невесть во что. Чудо кажется таким близким. Но тут старуха с ведром заковыляет прочь, закоптелый негус исчезнет за воротами и, вновь обретя душевное равновесие, петух униженно лезет под сарай. И снова — тишина и неподвижность.
Один только серый котяра, сощурив глаза, созерцает открывшийся внизу натюрморт.
ЛЕМБИТУ{53}
И сказал Лембиту{54}:
Жизнь прекрасна. Прекрасно небо, лес и море. Прекрасен закат и прекрасен восход, прекрасна весна и осень прекрасна. Игра прекрасна на траве и в волнах прекрасна, прекрасно, цепь размотав, поднять паруса, прекрасно лететь в мир сине-туманный.
Жизнь прекрасна, прекрасен человек! Прекрасны лучистые сны младости, горделивы мужественные мысли мужей, сладки воспоминания старости.
Прекрасны помыслы, дела еще прекрасней. Прекрасно брать, давать еще прекрасней. Прекрасно хотеть, отказываться во много крат прекрасней.
Прекрасна жизнь, прожитая прекрасно.
И сказал Лембиту:
Страшен человек, ужасны его желания, гнусны дела его. Кошмарны его когти хищника, страшны его глаза, жаждой крови горящие, но во много крат страшней его темно-красно-кровавое сердце.
На кровавой колеснице катит война по земле, в крови захлебывается мир, небо сочится кровью, в крови, ох, в крови утопает человек!
Слушайте скорбь сирот и вдов! Глядите на могилы, не убранные цветами, смотрите на холмики, не умытые слезой! Слушайте: ветер воет в развалинах! Плачьте, упав ничком на невспаханное поле!
Ненавижу, о, ненавижу человека!
И сказал Лембиту:
Прекрасно сложить голову за отчизну. Прекрасно сложить голову за народ, друзей и близких. Прекрасно умереть свободным за свободу. Прекрасно идти в бой, не имея и тени надежды на победу. Прекрасно выступить против врага, который сильнее тебя. Прекрасно идти, зная, что нет возврата.
Прекрасно пасть без роптанья. Прекрасно погибнуть средь братьев чужих, славно найти друга в последний час, обняться с ним, вздохнуть — и уйти.
Прекрасно рождение, которому следует еще более прекрасная смерть.
И сказал Лембиту:
Прекрасна жизнь и страшна. Прекрасен человек и страшен. Чего только ни коснись человек, все сделает прекрасным и страшным. Цветы и погибель он сеет вокруг, цветы и скорбь — его путь. С плачем рождается, со слезами умирает он, и сквозь хмурое небо так редко улыбается ему солнце.