Ох, я просто пытаюсь рассеяться с помощью подобных парадоксов. По сути же, они не имеют ни малейшего отношения к моей подлинной жизни. Что уж говорить о вечности, если думаешь лишь о сегодняшнем и завтрашнем дне! Все мои судорожные усилия направлены только на повседневные заботы.
Всюду гнездятся птицы, а по Вилла Национале разгуливают какие-то тощие твари. Приходится защищать свои поля от кишащих вокруг пернатых и четвероногих. Сжав зубы, я гоняюсь за ними с дубиной в руках между обкорнанными пальмами и разбитыми памятниками. И если мне удается кого-нибудь прихлопнуть, то я ликую, как дикарь. Вот тебе и грезы о вечности!
Погода тоже не способствует успокоению нервов. Часто разражается гроза, да и сейчас гремит так, что уши закладывает. Между развалин струятся мутные потоки. Тут столько пыли, пепла и обгоревшего хлама, что даже потоп не смог бы их смыть. Средиземное море и то от них мутнеет!
Нашел пачку старых газет, времен второй и третьей мировых войн. Ба, вот веселенькое чтение! Органы желтого дома, бюллетени вавилонского столпотворения!
Все это, все эти потоки глупости, хвастовства и фальши снова меня захлестывают, и я теряю всякую способность рассуждать спокойно. А ведь это всего-навсего завалявшаяся в каком-то погребе плохо пахнущая бумага, ветхая и желтая. Но ведь когда-то она была оружием, тем более опасным, что того, кто им пользовался, никогда не удавалось поразить. Оружие, подобное бумерангу, летящему зигзагом по джунглям. Что за чернокожий швырнул его из-за куста? Кто будет отвечать за последствия? Эта макулатура оглашала, да еще и сейчас оглашает мир звериным рычанием. Но ответчика не было ни тогда, ни тем более — теперь. Остался лишь я со своими жизненными бедами, в которые они ввергли меня вместе с миллионами мне подобных.
Впрочем, отсутствию виновных приходилось удивляться еще и тогда, когда совершались все эти события. Во время первой войны были хоть известны все властители и военачальники, да и во время второй называлось несколько действительно громких имен. В пору же третьей — не говорили ни о ком, кроме Гастингса (да будет проклято это имя!). Имена исчезли или, во всяком случае, были настолько ничтожны, что никак не могли закрепиться в нашем сознании. Волна, едва вознеся их на свой гребень, тут же сбрасывала в небытие. Не успевало создаться никакой традиции величия. Все исчезло, словно рябь на воде. Не умолкал лишь грохот тягачей и танков, гул самолетов и топот бегущих солдат. Лицо истории заволокло гибельной тучей газа.
Когда в третьей войне Америку, Австралию и половину Азии мобилизовали против Европы, голос Гастингса прозвучал, будто храп боевого слона (будь проклята его память!). А Ко-Линг едва слышно прошипел что-то на каком-то непонятном азиатском языке. Нет, он, верно, лишь махнул рукой, и ничто человеческое не отразилось на его желтом лице, но миллионы пришли в волнение. Мир был точно ушат с водой, которую заставляла бурлить неведомая сила. И вскоре уже никого не осталось на своем прежнем месте. Все перемешалось. Получился какой-то коктейль из наций, мутный и едкий, — сам дьявол таким обжегся бы.
Чего добивался этот таинственный человек? Поистине никто не разгадывал его целей, потому что он не заботился о пропаганде, не выступал по радио и не давал интервью. Он в этом не нуждался, так как и без того был превыше всех. Он знай пер вперед и делал свое дело чисто. И теперь его ни о чем не спросишь. Ибо и сам он отправился тем же путем.
Но порой кажется, что в действительности его и не существовало, что он был только фикцией, созданной обезумевшими людьми, законченным олицетворением смерти и разрушения. А таким его даже нельзя ненавидеть. Тут слились в одном понятии и Чингис-хан и Тамерлан в удесятеренных размерах. И это понятие вобрало в себя весь технический разум человечества, все его искусство истребления. И результаты получились соответственными.
Как стремителен был распад человеческого общества в четвертой войне! С катастрофической внезапностью иссякли военные и экономические ресурсы. Нефтяные источники оказались исчерпанными до дна, и танки остановились. За жалкие остатки горючего дрались более отчаянно, чем за кусок хлеба. Но потом не осталось платины для контактов и умерла авиация. Вопли Гастингса о важной роли снаряжения не помогали (будь он проклят на веки вечные!). А Ко-Линг помалкивал и использовал свои фантастические запасы. Но потом и у него что-то кончилось, что именно, так никто и не узнал. И его просто не стало. Как не стало больше и организованного человеческого общества. На весь мир осталось лишь несколько сражающихся партизанских групп. Может, они еще и теперь сражаются!