- Твои преступления перед человечеством велики. Церковь Святой Обители требует твоей казни. Единцы считают, что время твоих открытий не пришло...
- Несоответствие времени... - Артур отбросил тлеющую сигарету и удивленно посмотрел на обоженные пальцы.
- Именно. Общим мнением они пришли к решению о твоем погружении в анабиоз на... неопределенный срок.
Артур зло усмехнулся:
- Почему бы им меня не убить?
- Потому что КосГвар заинтерисовался твоими изысканиями. Миссия должна быть доведена до конца. Они займутся тобой, когда шумиха утихнет. Тебя реабилитируют и дадут миссии второй шанс.
- Зачем тебе это? Сыновей тебе не спасти и не увидеть.
- Я надеюсь на достаточно быстрое решение КосГвара. Все, что мне остается, Артур, это - надежда.
Михаил полез в карман и достал карту памяти.
- Что это? - с опаской спросил Артур.
- Это начало новой эры, - торжественно произнес Михаил. - Эры Милосердия.
Глава 1
Когда-то один умный человек сказал ему: «Твоя память - ценность, безусловно, но твои поступки здесь и сейчас - ценность еще большая». К сожалению, он не помнил этого человека. Да и вообще, если честно, ничего не помнил. Так уж вышло, и порой ему казалось, что это не так уж плохо. По крайней мере, он мог поступать так, как чувствует, не опираясь на прошлый опыт ошибок и неудач. А то, что они в его жизни были, сомневаться не приходится. Глава 1 Сначала к нему вернулся слух. Глухая, непроницаемая тишина стала более вязкой, и где-то в отдалении раздался тихий свист открываемого шлюза. Шлюз. Это слово вернулось к нему быстро, одним из первых. Дальше его мозг захлестнула волна новых слов: коммуникатор, эра, кодекс, устав, проект, маркировка, Энтри. Последнее - это его имя. Понимание пришло быстро и вызвало мучительную головную боль.
Но это было не так страшно - подсознание подсказало, что боль уже давно стала частью его существования.
Гораздо хуже был то, что он ничего не мог видеть: вокруг повисла непроглядная темень, словно кокон, окутавший его со всех сторон. Это было не просто дискомфортным - невыносимым. Однако, вскоре он начал различать очертание предметов: возвращалось зрение. Помещение, где оказался Энтри, было просторным; вскоре стало ясно, что белизна стен и пола слепит глаза.
Энтри сидел, опершись спиной о странный, выдвинутый наполовину ящик, которому и был обязан своим появлением. Это он помнил совершенно четко, как и то, что происхождение своего имени стоит искать на левом предплечье. Именно там сквозь кожу проступала надпись, чуть светящаяся слабым зеленым светом. N3. «Маркировка». Сознание взбунтовалось: маркировки ставят на вещи, продукты, инструменты... Но никак не на людей. И тут же пришло спокойствие: так надо. Это - Устав. Отныне никто не вспомнит его настоящего имени. Даже он сам. Память не желала возвращаться: лишь какие-то неясные образы окружали его еле видимыми тенями. Они исчезли, как только Энтри закрыл глаза, и в этот же момент головная боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Это было неожиданно и приятно, словно тяжелый железный обруч, сдавливавший лоб, развалился, наконец, пополам. Энтри прикрыл глаза, наслаждаясь навалившимся вдруг спокойствием. Свист шлюза вернул его к реальности, Энтри открыл глаза и безошибочно повернулся в сторону двери, которая уже полностью отползла в сторону, впуская высокую человеческую фигуру, скрытую облаками пара. « Дезинфекция», - пронеслось в мыслях. Человек постоял секунд десять, словно собираясь с духом, и уверенно шагнул внутрь. - Добро пожаловать, Энтри, - произнес он торжественно, - я капитан «Эры», а ты теперь часть моей команды и участник проекта «Эра Милосердия». Проект. Энтри вздрогнул и в немом удивлении уставился на вошедшего. Высокий, с правильными чертам лица, будто высеченными из камня, - красиво, симметрично, но в то же время отталкивающе. Так бывает, когда у человека вот такой взгляд - бегающий, неприятный...
И человек этот был Энтри знаком. Он был бы рад вспомнить, где они уже встречались и кто перед ним, но память не вернулась, и все, что он помнил - это маркировку капитана. D10. - Дитен, - сказал он хрипло и помотал головой, пытаясь избавиться от навязчиво лезущих в голову сумбурных мыслей. Дитен - не капитан. - Да, так меня называют, - согласился он, - а ты - Энтри. Не надо беспокоиться, - его голос звучал вовсе не успокаивающе, в нем явно слышались холодность и... страх? Энтри осознал, что очень хорошо может чувствовать чужие эмоции, и это - только малая часть его способностей. - Я не беспокоюсь... просто хочу... вспомнить. - Не торопись, - пожал плечами Дитен, - всему свое время. После анабиоза твоя память не в лучшем состоянии, но она вернется. Сейчас ты пройдешь в медотсек, где наш врач поможет тебе. Образ врача возник в голове сразу: улыбающийся парень, ровесник, ему лет семнадцать, веселый, светловолосый. Арейт. Энтри попытался подняться, но получилось не сразу: сильное головокружение заставило сесть на корточки и снова закрыть глаза. - Вставай, навигатор, - голос Дитена звучал почти насмешливо. Энтри стало неприятно: капитан не должен таким тоном говорить со своим экипажем. Так гласит Кодекс, вечный и нерушимый. - Есть, капитан, - пробормотал Энтри, решив не спорить. Для начала ему бы следовало все как следует разузнать, а потом уже делать выводы по поводу того, что можно, а что нет. С большим трудом Энтри поднялся на ноги и сделал свой первый шаг. Мышцы загудели, все тело будто протестовало против его движений. Но, вопреки ожиданиям Дитена (это было написано на его лице), Энтри удержался на ногах и сделал второй шаг, который дался уже легче. Странное, давно забытое ощущение. Энтри когда-то давно ходил, но сейчас будто забыл, как это делать. Парадоксально и невероятно, но именно такие эмоции одолевали его в ту минуту. По лицу Дитена скользнуло удивление вперемешку с интересом: он не ожидал, что у Энтри получится ходить сразу же, без помощи. На это был способен только человек, обладающий поистине железной волей. Это капитан знал по себе. В свое время у Дитена не получилось сделать и маленького шажочка, а так как он очнулся первым, то около часа просто валялся возле своего ящика, не в силах и двинуться с места. Стараясь скрыть свое удивление и даже некую досаду, Дитен указал рукой на стрелку, помаргивающую белым светом на серой стене коридора.