За разговорами Лиза едва не пропустила примерку, однако тащить новую знакомую с собой в ателье поостереглась. Она ведь не вечернее платье заказала — хотя и этим стоило бы озаботиться, — а «знаменитый» костюм шеф-пилота Браге. «Мундир» гражданского капитана шился сразу в нескольких вариантах: брюки-галифе из темно-синего и бутылочного цвета габардина с завышенной линией талии, едва ли не под грудь, — и несколько кителей на все случаи жизни. Темных и светлых, глухих со стоячим воротничком и пуговицами до горла и открытых — для ношения с белой рубашкой и галстуком. А кроме того, в соседних с ателье мастерских изготовлялись на заказ три плоские пилотские фуражки, несколько пар высоких сапог с декоративной шнуровкой — на плоской подошве и на высоких, хотя и без фанатизма, каблуках. Не забыла Лиза и про «обычные» удобные для ходьбы по пересеченной местности ботинки и кожаные краги к ним с металлическими застежками.
Так что, нет — не все сразу. Договорились встретиться за обедом в ресторане на Новом рынке и разбежались, каждая по своим делам. Правда, Лиза успела только на примерки, на все остальное уже не оставалось времени. Однако расстраиваться по этому поводу не стала: покупка снаряжения не относилась к первоочередным делам. Закупить фляги, ножи и прочее все можно будет и завтра. А сегодня Лиза купила себе полутораметровую нитку розового цейлонского жемчуга, и это — как и следовало ожидать — подняло ей настроение не хуже коньяка.
«А жизнь-то налаживается! — усмехнулась Лиза, стоя перед зеркалом в ювелирной лавке и наматывая жемчужное ожерелье себе на шею. — Купить что ли еще и бриллиантовые сережки?..»
Вечером позвонила Наде. Нервы нервами, но надо и честь знать.
— Привет! — сказала в трубку, испытывая неловкость за очередной том своих художеств.
— Вот даже не знаю, — ответила Надежда из далекого Шлиссельбурга, — послать тебя куда подальше или просто трубку положить…
— Твое право! — признала Лиза. — Но повинную голову не секут, разве нет?
— Это кто тебе сказал? — хмыкнула на том конце провода Надежда. — Иногда повинную как раз и рубят, потому что до неповинной хрен дотянешься!
— Да ладно тебе! — Лиза поняла, что скандала не будет, и несколько успокоилась. — Ты что, первый день меня знаешь?
— В том-то и дело, что не первый. Удивляюсь, подруга, что ты половину Шлиссельбурга не спалила! Мы с Клавой, грешным делом, опасались!
— Значит, простишь?
— А что с тобой делать? Ты, вообще, где сейчас?
— Я в Амстердаме.
— Вот даже как! И с чего бы это?
— В Стокгольме спать очень захотела…
— Не поняла?!
— Села на первый попавшийся борт, — нехотя объяснила Лиза, — лишь бы койка была…
— То есть в орлянку сыграли, господин капитан?
— Вроде того, — окончательно смутилась Лиза, осознав задним числом, что вела себя не как взрослая женщина, офицер и командир, а как импульсивная девушка-подросток, у которой вместо мозгов вата, сдобренная гормонами.
— А мы с Клавой решили, что ты к Райту подалась. Телефонировали ему. А он, оказывается, тоже в неведении. Так что теперь еще и он волнуется. Умеешь ты, девка, всех на уши поставить!
— Кого это всех? — возмутилась Лиза. — Ты, Клава и Райт — это всего три человека. А три это еще не все!
— Ах, ну да! Я же не огласила весь список! — в голосе Нади звучала не ирония, скорее, раздражение. — Полина, это раз. Братец твой паскудный, это два. Или их за один номер считать?
— Я позвоню Полине, — Лиза уже раскаивалась, что не связалась с Надей и Полиной в день приезда, но что сделано, то сделано. Вернее, не сделано.
— Да уж, Лизонька, постарайся! Позвони, пожалуйста!
— Кто еще?
— Еще Рощин.
— Вот черт!
— Вижу, ты девушка, так и не научилась просчитывать последствия своих безумств! — вздохнула Надя. — Ну, в самом деле! Что, так трудно было телефонировать? Не в Африке, чай! Ну, хоть телеграмму бы отправила, что ли! Все спокойнее на душе стало бы!