В доме двадцать три по улице Мейпл-Гарденс гости бывали редко. Брайану вполне хватало общения на строительной площадке. Мальчики, Пол и Нейси, никогда не приводили в дом своих друзей, а сейчас работали вместе с отцом. Именно туда за ними заезжали приятели, чтобы выпить в пабе кружку пива.
А всеобщая любимица восемнадцатилетняя Нэн, которой сегодня предстояло начать учебу в университете, тоже не горела желанием приглашать к себе подруг.
Эмили знала, что в школе у ее красавицы дочери была дюжина приятельниц. Она видела, как после занятий Нэн шла по улице в окружении целой толпы. Девочка ходила к подругам в гости, ее приглашали все, но никто из одноклассниц не переступал порога дома двадцать три.
Для Эмили ее дочь была больше чем красавицей. Красавицей Нэн считали все. Когда девочка была совсем маленькой, прохожие останавливались и спрашивали, почему эту светлокудрую малышку не используют для рекламы мыла «Перс»… ну, той самой: «Стань прекрасной леди». Эмили спала и видела, что в один прекрасный день в парке или на улице остановится искатель талантов, увидит точеные черты и безупречную кожу девочки, придет к ним, встанет на колени и предложит то, что изменит ее жизнь.
Ибо Эмили Махон больше всего на свете хотела, чтобы жизнь ее маленькой принцессы полностью изменилась.
Хотела, чтобы у Нэн было то, чего никогда не имела она сама. Не хотела, чтобы дочь вышла замуж за грубияна и пьяницу, как сделала ее мать. Не хотела, чтобы дочь жила в собственном доме как в тюрьме, из которой позволялось уходить только на работу. Эмили читала множество журналов и знала, что девушка с внешностью Нэн может добиться неслыханного успеха. Журналы пестрели фотографиями красавиц, которые стали женами богачей, и симпатичных девушек, во время скачек стоявших под руку со знаменитостями. Конечно, далеко не все эти знаменитости относились к аристократии. Как правило, жены аристократов миловидностью не отличались; в них всегда было что-то лошадиное. Нэн стремилась к такой жизни, и Эмили была готова потратить все свои силы, чтобы помочь дочери достичь своей цели.
Убедить Брайана отдать Нэн в университет оказалось нетрудно. Когда Брайан был трезв, то тоже несказанно гордился своей дочерью-красавицей и считал, что она достойна самого лучшего. Но только когда был трезв.
Этим летом Нэн неожиданно сказала:
— Знаешь, в один прекрасный день он сломает тебе челюсть, и тогда станет слишком поздно.
— Ты это о чем?
— Вчера вечером, когда ни меня, ни братьев не было дома, он ударил тебя. Я знаю.
— Ничего ты не знаешь.
— Для этого достаточно посмотреть на твое лицо. Что ты скажешь людям?
— Правду. Что ночью я встала и в темноте наткнулась на открытую дверь.
— Как всегда? Неужели он будет оставаться безнаказанным до самой смерти?
— Нэн, ты знаешь, как он переживает. После такого он готов достать для каждого из нас луну с неба.
— Это слишком дорогая цена за луну, — ответила Нэн.
А сегодня эта красивая девочка, на которую Эмили смотрела с суеверным страхом, должна была стать студенткой. Брайан был красивым, пока алкоголь не изуродовал его лицо. Да и сама Эмили тоже была недурна собой: высокие скулы, большие глаза… Казалось, дочь унаследовала только их лучшие черты. Ей не достались ни отцовская грубость, ни забитость и вечно виноватое выражение лица матери.
Эмили Махон стояла на кухне и надеялась, что сегодня утром Нэн будет с отцом полюбезнее. Конечно, вчера Брайан напился, но не до такой степени, чтобы набрасываться на людей как собака.
Она ловко перевернула ломтики. Три Полу, три Нейси и четыре Брайану. Ни она сама, ни Нэн утром бекона не ели. Выпивали чашку чая и съедали один тост. Эмили наполнила мойку мыльной водой. Когда мужчины наедятся, она соберет тарелки. Обычно все уходили из дома примерно в одно время, после чего Эмили убирала со стола. Когда она запрет за собой дверь, дом будет выглядеть прилично и останется таким до их возвращения. Тогда никто не станет возражать против ее работы. Из-за этого уже было сломано немало копий.